– Чудесно, правда? Мы свободны, Морган. Трудно поверить в это!
Он улыбнулся, но не присоединился к ней. Пока нет. Он получал удовольствие от ее радостного вида.
– Обещай мне кое-что, – попросила Сара.
– Все, что угодно.
– Что мы никогда больше не вернемся в Англию. Что мы никогда не поселимся ни в одном месте, где солнце не светит двадцать четыре часа в сутки.
Морган рассмеявшись, наконец подошел к Саре и спросил:
– Ты счастлива?
– Невероятно. Но буду еще счастливее, когда они окажутся на земле.
Она посмотрела на многочисленные корзины на палубе. Солнце согревало удобренную землю, из которой пробивались ростки гевеи.
Морган обнял Сару.
– Конечно, нет гарантии, что мы добьемся успеха, – напомнил он. – До сих пор никому не удавалось удачно культивировать каучуковые деревья за пределами Бразилии.
– Морган, – сказала она. – Я верю в тебя. В мире нет такого, чего мы не достигли бы вместе. У нас будет величайшая в мире резиновая империя.
– Есть риск, что местные жители не примут нас.
– Тогда мы просто скажем им, что ты Волшебник. Ты можешь все.
Морган не мог подобрать слов, чтобы выразить, каким счастливым сделала его Сара, поэтому просто обнял ее крепче и поцеловал. Он ощущал дрожь, когда она поцеловала его в ответ, словно солнечный свет ее красоты и веры прогнал кошмарные годы одиночества, страданий и стыда. И этот свет действительно прогнал их. Прошлое ушло, вычеркнутое силой чувств Сары, когда она повернула свое лицо к нему. В ее глазах отражались все мечты, которые он когда-либо имел, и что-то, чего он жаждал всю жизнь: любовь, надежда, ярко переливающиеся на солнце.
Где-то около носа «Барка Уитон» индейцы начали петь и бить в барабаны. Звук дудки Хана полился в воздухе, чистый, как песня птицы. Улыбнувшись, Морган опустил голову и снова поцеловал жену. Ее губы приоткрылись, и он вошел в нее движением одновременно нежным и страстным.
Паруса над ними были наполнены ветром. «Барк Уитон» нес их навстречу будущему и жаркому малайскому солнцу.
