Игра Первых - [34]

– Мы будем тебя называть Пышка, – сообщил голос. – Двинемся прямо сейчас или ты перекусишь?

– Перекусить я не прочь, – скромно отозвался Пышка, – только ведь нечем.

– Братик поделится с тобой своим ужином!

Синголь оторвала от запечённой тушки куропатки половину и кинула медведю. В отличие от Алзика, Пышке куропатка пришлась по вкусу, и справился он с ней в два счёта.

– Иди попей, река рядом, – напутствовал Пышку голос. – Только не вздумай рыбачить – здесь стремнина и глубоко.

Медведь внезапно почувствовал себя счастливым! Кажется, он нашёл не только братика, но и маму. Просто они оба теперь почему-то превратились в безволосых существ, стоящих на двух лапах. Ну и ладно. Мало ли чудес с медведями происходит!

Напившись, Пышка вернулся, отфыркиваясь, помотал косматой головой и приветливо ткнул носом Алзика в грудь, чуть не сбив того с ног. Юноша удержался, обхватив медведя за шею, и рассмеялся.

«Кажется, они нашли общий язык», – удовлетворённо подумала Синголь.

Она протянула ладонь с горсткой малины, и Пышка, сопя, вылизал с руки ягоды. После чего девушка приказала медведю улечься и помогла охою забраться зверю на спину. В сознании Пышки возникла картинка местности с пологим спуском к реке, берега и дно которой были покрыты мёртвой рыбой. И ни единого конкурента поблизости!

– Туда, Пышка, мы и пойдём.

Компания двинулась. Внезапно у Синголь закружилась голова.

– Сейчас я начну счёт, а когда закончу, вы проснётесь, – произнёс приятный женский голос. – Но не будете помнить того, что происходило с вами, пока я не скажу…

Тугой на ухо медведь переставлял лапы как ни в чём не бывало. Алзик даже не шелохнулся, и девушка догадалась, что они ничего не слышат, потому что неведомый голос обращается хоть и на «вы», но к ней одной.

– Десять… девять…

Глава 8 Маньяк

Сквозь плотно закрытые жалюзи не проникало ни лучика. Комната по-прежнему освещалась лишь мягким светом Колхоя. Лёшка поднялся, потянулся, сделал наклон, и… включился мозг. «Ваша задача узнать как можно больше!»

Мальчик в растерянности снова плюхнулся на ковёр и сжал виски, пытаясь восстановить хоть малейшую часть путешествия по живой памяти. Но память отшибло начисто! По всему выходило, что, намахавшись утром лопатой, он после обеда просто-напросто заснул без задних ног и сновидений! Лёшка покраснел от досады на себя и покосился на подругу. Алька растерянно морщила лоб и кусала губы. Очевидно, с ней случилась то же самое.

Мадам Добрэн подошла к окну, раскрыла жалюзи и распахнула дверь, ведущую в сад. Комната наполнилась соловьиными пощёлкиваниями, запахами свежевскопанной земли и недавно прошедшего дождика. Француженка водворила кактус обратно в корзину и накрыла крышкой. Талисман, бережно завёрнутый в шёлковый шарф, нырнул в её карман.

– У нас не вышло, – всхлипнула Алька.

Лёшка уставился в ковёр.

– Я не путешествовал по живой памяти, – угрюмо сообщил он, не отрывая глаз от красного шерстяного ромбика, вписанного в синий треугольник. – Просто всё это время спал и ничего не помню.

Мадам Добрэн с улыбкой обняла ребят:

– Не огорчайтесь! Вы всё вспомните, но сначала вам следует снова укорениться в настоящем. Это нужно для безопасно…

Не окончив фразы, француженка вдруг втянула ноздрями воздух. Алька и Лёшка сделали то же самое. Нет, не померещилось! Снаружи действительно пахло дымом. Не тем, что стелется над собранными в кучки прошлогодними листьями, которые сжигают аккуратные дачники. Не тем, что приносит ветер от мангалов, на которых шипят нанизанные на шампуры аппетитные кусочки шашлыка. Этот дым имел запах беды и вызывал инстинктивное желание бежать.

Со стороны веранды раздался настойчивый стук.

– Мадам Добрэн, прервите погружение! В посёлке пожар!

Француженка повернула ключ, и в комнату ввалилась перевозбуждённая тётя Липа. Все четверо выскочили в сад. Из-за крыш соседских домов, уродуя синеву майских сумерек, тянулась жирная чёрная полоса.

– На второй линии горит, – бормотала тётя Липа, нервно хрустя пальцами. – И на второй линии, и на нашей все дома деревянные. Ветер чуть дунет, и огонь на них перекинется. Вспыхнет всё как солома! Пока пожарные сюда доберутся, посёлок в пепелище превратится! Соседка уверяет, дом маньяк поджёг.

– Ваша соседка его видела? – встревожилась мадам Добрэн.

– И видела, и слышала! Ростом под два метра, заросший, закутан в плащ до пят. Соседка сперва приняла его за бомжа. Раньше иногда являлись к нам в посёлок бомжи, да только было это лет двадцать назад. И никогда прежде бомжи в разговоры с дачниками не вступали. А этот остановил соседку и давай расспрашивать, где ему найти какую-то женщину. Откуда мне знать, отвечает соседка, кто вам нужен. Здесь в каждом доме женщины! И рукой махнула. А на обратном пути из магазина видит, полыхает дом. Времени-то не больше четверти часа прошло, как она с бомжом разговаривала. Вспомнила соседка, что когда рукой махнула, то словно на горящий дом указала. Так и догадалась, что не бомж это вовсе был, а маньяк!

Француженка побелела.

– Уезжаем немедленно! – бросила она ребятам.

Тётя Липа с готовностью её поддержала. Оставлять свой дом на растерзание огню хозяйка не собиралась, но считала, что иностранке с детишками при столь опасных обстоятельствах задерживаться на даче не стоит. Лишь попросила мадам Добрэн приглядеть за племянницей до своего возвращения. Сборы заняли считаные минуты.