Игра без правил. Как я была секретным агентом и как меня предал Белый дом - [41]

С осени 2002 года Джо не оставляли дурные предчувствия относительно предстоящей войны — ее целей, предполагаемых способов ведения и возможных непредвиденных последствий. Особенно его раздражали неоконсерваторы, такие как член Совета по оборонной политике Кен Адельман, который легкомысленно предрек, что все это мероприятие будет «плевым делом» и что вторжение приведет к расцвету демократии на Ближнем Востоке. Кроме того, от своих бывших коллег по Госдепартаменту Джо знал, что послевоенному планированию уделяется, мягко говоря, мало внимания. Джо внимательно следил за полемикой вокруг Ирака, читал все публикации по этой теме и на каждом новом витке обсуждал ее со сведущими людьми, и к концу 2002 года у него начало складываться вполне определенное представление о том, как разобраться с иракской проблемой. Важно упомянуть, что, когда в марте 2002 года он отправился в Нигер, мнение о правильной политике США в отношении Ирака у него еще не сформировалось. В Нигер он поехал потому, что его об этом попросило ЦРУ и Джо хотел выполнить свой гражданский долг. Никаких иных задач у него не было, что бы позже ни говорили многие правые.

В октябре Джо написал для «Сан-Хосе меркьюри ньюс» статью «Как рассуждает Саддам», где отстаивал необходимость «санкционированной ООН наступательной кампании по разоружению Ирака — в сочетании с пристальным инспектированием при поддержке армии, — в которой соединилось бы все лучшее, что есть в подходах США, с одной стороны, и ООН — с другой», то есть выступал за «последовательную политику разоружения при соблюдении международного права и поддержке мирового сообщества, которым США хотели бы заручиться». Стремясь донести свою точку зрения, Джо принял участие в программе Полы Зан на канале Си-эн-эн, в тематическом выпуске «Найтлайн» на Эй-би-си и в тележурнале Билла Мойерса на Пи-би-эс. Голос Джо был одним из тех немногих, кто предупреждал США, что война с Ираком скорее всего окажется не таким уж легким делом и на быстрые положительные результаты, как обещала народу администрация, рассчитывать не стоит. Поскольку Джо состоял действующим послом в Ираке накануне первой войны в Персидском заливе (1991) и стал последним американским дипломатом, лично встречавшимся с Саддамом Хусейном, и к тому же имел за плечами многие годы дипломатической службы в Африке и на Ближнем Востоке, он, как никто другой, владел ситуацией. Он выступал не против войны как таковой; он, по его собственным словам, был «против глупой войны». Страна должна всесторонне все обсудить и все взвесить, когда посылает свои войска в бой, — особенно если речь идет о войне, которую США объявляют по своему почину. Нет важнее и драматичнее решения для страны, чем послать свою молодежь, юношей и девушек, туда, где они во имя этой страны будут убивать и сами будут гибнуть, и хотя бы из уважения к тем, кто несет службу в действующей армии, мы должны удостовериться, что такое решение действительно продиктовано интересами национальной безопасности. По мнению Джо, Ирак не представлял собой явной и неотвратимой угрозы, а если бы даже и представлял, то администрация Буша все равно обязана была заготовить и предъявить разумный план завершения войны и вывода войск. Без выполнения этих условий вторжение в Ирак и его оккупация не выдерживают никакой критики. Я восхищалась Джо за столь детально продуманную и обоснованную позицию по вопросу надвигавшейся войны, однако дома у нас практически не оставалось времени сколько-нибудь обстоятельно обсудить эту тему. Если мы торопливо перезванивались или оставляли друг другу записки, то исключительно чтобы напомнить, чья сегодня очередь забирать детей с детского праздника или что купить по хозяйству, — типичная картина для занятой супружеской пары с детьми. Однако я постепенно начала ощущать молчаливое неодобрение кое-кого из коллег, считавших Джо неисправимым идеалистом или же как минимум человеком, наивно недооценивающим иракскую угрозу.

28 января 2003 года президент выступил с докладом Конгрессу «О положении в стране».[27] Джо смотрел это обращение, находясь в студии канадского телевещания, поскольку его пригласили по-французски прокомментировать президентскую речь сразу по окончании трансляции. Я же смотрела передачу дома. Общеизвестно, что ежегодный доклад — самое важное выступление президента за год, тем более в преддверии готовой разразиться войны. Помню, как старалась не морщиться, когда президент провозгласил инициативу, не слишком изобретательно названную «Чистым небом»,[28] и призвал к дальнейшему бездумному, на мой взгляд, снижению налогов на фоне растущего дефицита. И только далеко перевалив за середину своего доклада, Буш повел речь о причинах, побуждающих его объявить войну Ираку. Я внезапно услышала, что, оказывается, «до правительства Великобритании дошли сведения о том, что Саддам Хусейн недавно пытался приобрести в Африке значительные количества урана». Что это? Я не ослышалась? Разве годичной давности отчет Джо, который был разослан по всему разведсообществу, включая, по всей вероятности, и кабинет вице-президента, не доказывал полнейшую необоснованность этих обвинений? Когда вечером Джо вернулся домой, мы коротко обменялись своими впечатлениями по поводу странного заявления президента. Крайне странного. На следующий день Джо позвонил бывшему коллеге по Госдепу, чтобы попытаться что-то разузнать. Коллега предположил, что президент, скорее всего, говорил не о Нигере, а о какой-то иной стране. Джо это объяснение показалось вполне правдоподобным. В конце концов, еще три страны в Африке (Габон, где Джо в свое время тоже работал послом, ЮАР и Намибия) занимались добычей урана в промышленных масштабах. Через несколько лет помощник госсекретаря по делам Африки сказал Джо: «Вы же не думаете, что, если бы нам дали ознакомиться с докладом президента прежде, чем он прозвучал с трибуны, мы бы позволили оставить там эту фразу?»