Иглы мглы - [4]

как ты что-то упустил;

и опять на сердце смутно,

словно не хватило сил.

Но зато на старом месте

ярче прежние мечты;

ты опять с друзьями вместе

новые торишь мосты.

Что ж, в таком противоборстве

утешителен итог:

крепнут воля и упорство,

исчезает гонорок.

Над самим собой смеяться

приучаешься слегка

и не думаешь бояться,

что валяешь дурака.

4

Любимая! Я всякий раз

тебя уверить не умею,

что женщина пленяет нас

незащищенностью своею,

что все мужчины испокон

защитники и рудознатцы,

что слишком мало значит сон,

раз в нем с тобой не повстречаться.

А ты спокойна и горда,

ты не нуждаешься в опеке,

и бешеных страстей орда

смешна тебе в двадцатом веке.

Ты говоришь: "Иди, проспись!

Защитник, тоже мне, нашелся.

И не ходи вокруг, как лис.

На мне свет клином не сошелся.

Ищи себе других подруг,

охочих до мужской заботы.

А я уж как-нибудь… без рук…

И вообще, оставим счеты".

Но это все — слова, слова…

А не уйти от женской доли.

И вижу я, как ты слаба,

моей сопротивляясь воле.

Как смотришь, веря и любя,

готова подчиниться ласке,

забыть, перебороть себя…

Но это все не для огласки.

13.08. Пермь

КЯХТИНСКИЙ ТРАКТ

Пески заметают мои следы

от Кяхты к Улан-Удэ.

"Пить!" — они просят. Воды, воды!

их золотой орде.

Они засыпали сотни рек,

выпили тьму озер;

а тут идет себе человек,

его не догнать позор.

Дорога шевелится. Поперек

бегут песчаные змейки.

Все норовят прошмыгнуть между ног.

Ловить их руками не смейте.

Не слышен юркой песчанки укус;

был человек — и нету.

Лишь у дороги вырастет куст,

сил наберется к лету.

Меня легко обогнал бензовоз,

гремя обрывком цепи.

А я неподвижен, я словно прирос

к неласковой этой степи.

Сквозь целую вечность дошел до скалы,

одетой в лишайник и мох.

Гляжу: надо мною парят орлы

и сам я парень не плох.

Если не сдался горючим пескам,

столько миль отшагал,

что ступни, как влитые, пристали к носкам.

Гипсовым каждый стал.

В угол поставишь — не упадут

три ночи и три дня.

И только тогда победит уют,

когда добавить огня.

Чтобы от печки березовый жар

заново переродил,

выпей черемуховый отвар

и набирайся сил.

Уже позади Ново-Селенгинск.

Отстал Гусиноозерск.

И снова кругом песчинок писк

и бесконечный порск.

Снова сопки готовят сеть,

боясь ненароком спугнуть.

Ты начинаешь для смелости петь,

продолжая свой путь.

Здесь двести и триста лет назад

не уцелеть одному.

Осмеливался лишь конный отряд

идти из страны в страну.

Здесь чаеторговля давно велась.

Здесь гнали отары овец.

Здесь крепла русских с монголами связь,

с китайцами, наконец.

Намного позже Суэцкий канал

Запад связал и Восток;

И мощным деревом сразу стал

нового века росток.

Но Кяхтинский тракт не утратил друзей

в эпоху великих событий.

Работает неповторимый музей,

без выходных открытый.

Лет через тридцать мне бы взглянуть

на эту бурятскую степь

и повторить восторженный путь,

не уставая петь.

4-17.10.1977 Кяхта — Улан-Удэ

ПОЛЕМИЧЕСКОЕ

Барокко — не порок.

И я не вижу прока

отстаивать порой

в поэзии барокко.

Но кое-кто не раз

с гримасой ортодокса

твердил, что хлебный квас

питательнее морса.

Усматривал резон

в спасительной рацее,

мол, вреден нам озон

латинского лицея.

Мол, за народ болит

ретивое, и косо

следил: кто индивид

патлатый? Что за космы?

Рычал: "Космополит!"

А клички нет страшнее.

Когда подобный тип,

как с ним сидеть в траншее?!

Уж космос покорен,

а все его корежит…

Явись к нему Харон,

он и его — по роже.

"Откель и кто таков?

Сомнительное имя.

Средь здешних мужиков

не встретилось доныне".

Не буду докучать

сопоставленьем стилей.

К чему права качать!

Меня-то окрестили.

20.08.1978

* * *

Переполненный автобус

мчит по скользкой колее;

и Земля скрипит, как глобус,

на ракетном острие.

Примостившись на подножке,

я с другими вместе мчу.

В запотевшее окошко

что-то высмотреть хочу.

Эх, поездить бы беспечно,

на сиденье развалясь,

чтобы стекла бесконечно

не захлестывала грязь.

Но по-прежнему автобус

мчит по скользкой колее;

и Земля скрипит, как глобус,

на ракетном острие.

3.01.1979

ХРУСТ

Памяти В. Г.

Наверное, был безутешен

вписавший в новейший завет

о том, что бывает повешен

на нерве спинальном поэт.

Не знаю, насколько по-русски

себе уготовить венец,

но близких своих перегрузки

сломали немало сердец.

Так в зале хрустальная люстра

нужна, чтобы ярко светить;

и часто сжигает искусство

людей, как вольфрамову нить.

Пиши ж посветлей, полуночник!

Спеши осветить пол-Земли…

Лишь хрустнет впотьмах позвоночник,

когда достают из петли.

27.07.1980

ЗИМНЕЕ

От тех ли судеб, от других ли

мгновенно я заново слеп

от новорожденной Юдифи,

зовущей кровавый рассвет.

Прииди в мое государство

молю — и повергни стопой…

Ты скажешь: "Забрал бы ты дар свой!

ведь мы же простились с тобой.

Взгляни, как повсюду метели

изъяны земли замели…

И только ночные мотели

чернеют еще изнутри".

15.10.1981

ОТКАЗ

Отказываюсь! Больше встреч

не будет… Продолжай свободно

игру бровей, ресниц и плеч…

Живи, с кем хочешь, как угодно.

Лети по улицам, кося

надменно шаловливым глазом,

как расшалившийся рысак,

узду сорвавший с коновязи.

Пусть солнце в выцветшем зрачке,

как в тусклом зеркале играет…

И — обожгись на новичке,

который сразу оседлает.

19.07.

УЗОР

Ф. И.

Причудливый узор

камней на побережье.

Смотри, смотри в упор,

протри очки, приезжий!

Здесь моря витражи

колышет ветер странствий.

Не так ли наша жизнь

пестра в непостоянстве?

Не так ли каждый час