Иглы мглы - [3]

2

Мне холодно, хотя объемлет жар.

Так двуедин озноб. Зачем утроба

страшится праха, не приемлет гроба,

предпочитая Вечности угар.

Распорядилась мудрая природа,

чтоб человек бездумно, как Икар,

стремился к Солнцу; продолженья рода

чтоб не стыдился, даже если стар.

Так вот она, хваленая Свобода!

Перед тобою — не алтарь, а — бар;

и если у тебя священный дар,

то выбирай забвенье для народа.

Но осторожно: сменится погода,

и удостоят длинных узких нар.

8.12.

* * *

Как я ничтожен, жалкий шарлатан!

Ведь я, как все, хочу набить карман

и, намотав учености тюрбан,

продать дороже песенный дурман!

8.12.1975

* * *

Как лес не мыслится без эха

и радуга — без вешних гроз,

так и в припадке бурном смеха

нет разрешенья, кроме слез.

И глядя, как дитя родное

безвольно корчится у ног,

опротестуешь все земное

и то, что сам ты — полубог.

Но сдаться не спеши, невесел,

мол, ты бессилен, как кизил

блюдет природа равновесье

душевных и телесных сил.

И тот же самый человечек,

дай срок, вберет в себя миры,

когда не будет покалечен

разладом внутренней игры.

17.08.

* * *

А. Ш.

Напрасно женщине служить

ты будешь, став постылым.

Любви притворной крест носить

ей явно не по силам.

И чашку трудно удержать,

когда устали руки

ее несчетно вытирать

в бесплодном рвенье муки.

Ты приноси вино и фарш,

дивя хозяйской прытью,

но будет прорываться фальшь

в прорехи общежитья.

И как-то, слыша за спиной

глухой усталый голос,

ты вдруг поймешь, что ты — чужой,

что чашка раскололась.

Что собирать на центр стола

ее осколки тщетно;

что трещина давно была,

продляясь незаметно.

Что прочным клеем ПВА

не все соединимо;

что ты ли прав, она ль права

все мнимо, мелко, мимо…

И выбор, право, не велик:

каким путем расстаться;

расстались вы в далекий миг,

не стоит вновь стараться…

17.08.1976

* * *

Швейцар считает серебро,

ладони тусклым звоном грея.

"Мол, не дождаться брадобрея",

помаргивает мне хитро.

Неужто в мире все старо,

как эта жалкая ливрея?!

Цифирью лязгает табло,

один из компонентов стресса.

Нет никакого интереса

глазеть на пыльное стекло.

Неужто неизбежно зло

и даже — двигатель прогресса?!

Конечно, можно возрыдать

о том, что Русь сгубила бритва;

и новомодная молитва,

быть может, попадет в печать

(сулит такую благодать

умов редакторских ловитва).

Но я "как все". И дам "на чай"

кусочек лунного металла.

В словах порою проку мало.

"Привет, товарищ! Не скучай!"

А то, что сердце умолчало,

мелькнет во взгляде невзначай.

28.05.

ИЗ ЦИКЛА "ЧЕРНЫЕ СТИХИ"

1

И я мечтал о невозможном,

и мне хотелось в вихре лет

оставить ясный и тревожный,

и празднично-веселый след.

Но шли года, и жизнь тянулась,

как вол в грузнеющем ярме;

когда на миг душа очнулась

сидел я по уши в дерьме.

И чем сильней ко свету рвался,

тем глубже увязал в грязи;

капкан испытанный попался:

теперь лежи и кал грызи.

Повсюду фальшь; везде трясина;

и нет спасения во мгле;

я не оставлю даже сына

на этой воющей Земле.

Ну что ж, я в мир пришел, безродный;

изгоем жил и в срок уйду,

чтоб утолить позыв голодный

Земли в горячечном бреду.

В последних судорогах оба

познаем мировой озноб,

меня родившая утроба

и безотказный вечный гроб.

2

Когда придет пора держать ответ

перед судом собравшихся пророков,

спасения не жду; прощенья нет

вместилищу столь мерзостных пороков.

Я лгал и крал, блудил и убивал,

не почитал святых и лицемерил;

все сущее бесовской меркой мерил,

и мне заказан райский сеновал.

Все перечислю смертные грехи;

введенный в искушение большое,

вдруг вспомню: есть с в я т о е за душою

про черный день есть черные стихи.

Я в них свой век ничуть не очернил,

лишь все цвета расставил по заслугам;

и Бог простит за это фальшь и ругань

и выдаст в ад мне скляночку чернил.

Чтоб изредка средь смрада и огня

в какой-нибудь землянке под Зарайском

вдруг рифма вырывалась из меня

о чем-то чистом, неземном и райском.

20.06.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

1

Проснуться. Выглянуть в окно:

куда как голо.

Все позади, в давным-давно,

семья и школа.

Безлюдны пермские дворы

перед рассветом.

Природы скудные дары

разрыты ветром.

И ты сегодня одинок.

Продут. Продулся.

Но все-таки не сбили с ног.

Ты встал. Обулся.

Привычно к выходу идешь,

находишь выход.

Уже больших удач не ждешь,

тем паче выгод.

Ты мужество растишь в себе

не подчиняться

течению, слепой судьбе,

чинам и святцам.

И тем тяжеле взгляд назад,

набрякли веки.

Ты ничего не знаешь, брат, о человеке,

который на тебя глядит

из тьмы былого.

Он ничего не говорит.

Молчит. Ни слова.

А ты забрался за алтарь,

ценя искусство.

Но в этом тайны нет как встарь;

и всюду пусто.

2

На подоконнике торчит

цветок алоэ.

Он вроде бы довольства щит

и страж покоя.

Самоуверенный цветок.

Что ж я набычен?..

Да он посажен в чугунок.

Тем необычен.

И этот маленький штришок

меня забросил

куда-то в детство… Словно шок.

Мне снова 8.

Гудит огонь. Искрит… Лови…

Открыта печка.

И замирает от любви

мое сердечко.

Как искры, жгутся в кулаке

цветные стекла.

А мама варит в чугунке

картошку, свеклу.

Так вот с чем связан ты, дружок!

Узлы тугие.

Как долговечен чугунок!

А мы какие?

3

Кто бы думал, что чреваты

обнаженностью своей

возвращение в пенаты,

пересмотр былых идей?!

Ничего не изменилось:

тот же дом и тот же сад,

но терзает вашу милость

каталог былых досад.

Просыпаешься от страха,

что мешал своей судьбе;

снова ощущенье краха,

оттого не по себе.

Вспоминаешь поминутно,