If I’ve got to go – если надо ехать - [2]

– Are you Helen? Have you changed your sex? (Вы Елена? Вы изменили свой пол?).

– Операция была значительно серьезней. Я изменил не только свой пол, но и имя, и фамилию. А Елена – моя жена.

– О’кей! – радостно воскликнул он и пропустил меня.

С тех пор он приветствовал меня «Hello, Helen!».

Я не возражал. Лена так Лена. Университетская библиотека была замечательной, она занимала четыре этажа. На первом огромный читальный зал с мягкими креслами, в подвале и на верхних трех этажах книгохранилище с открытым доступом. Если я чего-то не мог найти, мне находили с помощью компьютера. Периодика была довольно обширной. Из русских журналов был только «Огонек». Там мне удалось найти массу литературы для нашей будущей книги.

Ездили мы регулярно. Когда была плохая погода, Леночка уговаривала меня остаться дома, но я был неумолим. Мы на этом сэкономили год занятий и, соответственно, солидную сумму денег.

Леночкиным научным руководителем был известный профессор Р., знавший много языков, среди них были его три native (родных): английский, итальянский и украинский. Тема для диссертации стала предметом нашего обсуждения, так как профессор предложил остановиться на творчестве одного из современных поэтов. Тема нестабильная, так как оценки творчества поэтов часто подвергаются изменениям. Мы предложили остановиться на более глубокой проблеме: «Религиозная тематика в литературе», а конкретно: «Образ пророка Моисея в европейской литературе». Он не возражал, тем более, что он был большим поклонником Томаса Манна и Ивана Франко.

Лекции читали три других профессора. Два из них были весьма доброжелательными, зато с третьим, профессором Т., сразу возникли проблемы. Он был поляк, фанатичный республиканец, и, как многие из нуворишей-эмигрантов, ненавидел всех новоприбывших из стран СНГ. Он читал «Европейскую политику, экономику и культуру», трактуя эту тему, мягко говоря, своеобразно. С первого дня он стал придираться к Леночке, демонстрировать свою неприязнь, утверждая, что выходцы из стран СНГ не могут нормально мыслить, так как у них отравлена идеология. Он возвращал ей курсовые работы с резкими высказываниями при всех об их низком уровне. Но при этом он предусмотрительно не делал никаких пометок, чтобы его ни в чем нельзя было уличить. На очередном занятии, обругав ее работу и вернув ее без пометок, он попросил ее выйти с ним в коридор. Там он ей злорадно сообщил:

– Вы думаете, что это я даром вам все это говорю при всех. Дело не в том, как вы знаете материал, дело в том, что у вас отравлена идеология, и вы не вправе заниматься наукой. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы вы не получили ученой степени, так и знайте и добавил – over my dead body (только через мой труп).

Леночка плакала. Я понял, что пора переходить в наступление. Я знаю этот сорт людей – обозленных фанатов. В этот же вечер мы составили письмо на имя ректора с копией на имя заведующего кафедрой. Мы изложили в нем все высказывания профессора Т., сделанные в аудитории при свидетелях. Мы описали его демарш на последних занятиях. К письму мы приложили курсовые работы, возвращенные им без замечаний. Я попросил Леночку, передавая письмо профессору Р., рассказать о тех гадостях, которые он говорил ей в коридоре. Р. был в ужасе.

– Будет ли достаточно, – спросил он, – если мы решим этот вопрос на кафедре положительно в вашу пользу, не привлекая ректора?

– Вполне.

Профессор Т. после беседы заведующего кафедрой с аспирантами был отстранен от занятий в этой группе и уволен в конце семестра, так как оказалось, это была не единственная жалоба на его бурную деятельность.

И уже на следующий год Леночка защищала диссертацию на трех языках: английском, украинском и польском. Два последних были ее родными языками с ранних лет. Защита прошла великолепно. Она получила ученую степень магистра «Master of Art».

Graduation – вручение дипломов – происходило очень торжественно. Действо разворачивалось на университетском стадионе. Все награждаемые получили мантии и квадратные шапочки. Профессура собралась на трибуне. Они тоже были в мантиях. Руководство университета облачилось в фиолетовые одеяния. Под звуки оркестра выстроили группы студентов и аспирантов. Они стояли квадратами, как римские когорты. Их вызывали поименно к трибуне, и диплом вручал им сам ректор университета.

Впоследствии оказалось, что мы сделали все вовремя. Через год Леночкиному шефу предложили вести кафедру и читать цикл лекций в Риме и в Вене, и он отбыл в Европу. Окончив аспирантуру, Леночка стала моим полноправным representative – искусствоведом с ученой степенью. В дипломе так и значилось – Master of Art по европейской культуре.

MY HOME – SWEET HOME

Уже через год нашего пребывания в США мы обнаружили, что нам в нашей квартире тесно. Взрослый сын обзавелся компьютером и требовал отдельную комнату. Мои картины лежали штабелем под кроватью. Леночка со стареньким компьютером ютилась, где попало. В общем, двухкомнатная квартира оказалась маловатой. По утрам нас будили постоянные крики на паркинге под окном. Мы уже знали все подробности семейной жизни наших соседей, кто кому и с кем изменяет, кто кому собирается «дать в дыню». Мы уже познакомились с проблемами всех автомобилей нашего дома, мы даже знали величину «пгигаботка» ловкого Фимы. Недавно в дополнение к своей «пгибыльной габоте» и «пгигаботку» он открыл собственный продовольственный магазинчик под названием «Дары природы». За прилавком стояла воинственная Рая. Через три дня после оформления страховки магазин сгорел. Фима демонстрировал перед всеми страшное негодование.