Идущий в Иерусалим - [14]

Затем над верхушками берез пролетела стая черных птиц, басовито ругаясь и каркая. Наконец, вышел человек. Он торопливо нервно шагал мимо. Лишь на миг повернул он лысую голову с вежливой извиняющейся улыбкой. Их глаза встретились.

…«Господи», …«Иисусе», … «Христе».

Из черного зрачка лысого мужчины полыхнуло смердящим языком адского пламени.

«Пфрууххшш» ¾ «помилуй», «пфрууххшш» ¾ «мя», «пфрууххшш» ¾ «греш-на-го».

На молитву наложилась мысль. Спокойная и ясная.

«Мой палач. Значит, сегодня. Слава Богу».

Вадим вышел из лесу и направился к своему дому. Сначала он поговорил с тетушкой Ниной. Между словами он попросил у нее прощения. Старушка автоматически ответила «Господь простит, а я прощаю» ¾ да и закрутилась по хозяйству. Затем обошел он все дома в селе. Кого заставал, у того тоже просил прощения. Забрел на ферму. Там застал троих доярок и механизатора. Поговорил, пошутил, простился. Также на мехдворе и в конторе.

На кладбище обошел все могилы. Даже те, которые без крестов. И с ними простился.

Затем подошел к храму и с минуту любовался его белоснежной строгой красотой,  серебристым блеском объемных византийских куполов и сияющим золотом ажурных крестов. Наконец вошел в храм и положил три земных поклона. Здесь у каждой иконы горели лампады. Вадим опустил деньги в ящик и взял свечи. Обошел по кругу подсвечники и зажег свечи, приложился ко всем иконам. Закатное тепло золотило лики святых. В голове пронеслась мысль: «Дай, Господи, увидеть вас, дорогие мои, лицом к лицу».

Навстречу Вадиму из алтаря вышел монах. На бледном лице зажглась едва заметная улыбка приветствия. Они обнялись и приложились в плечо.

¾ Пора идти в Иерусалим.

¾ Что ж, в добрый путь. Давай приготовим тебя.

Они молились. Затем несколько часов длилась подробная исповедь. Причастился Вадим в полночь. И вышел из храма.

Отец Паисий стоял на широкой паперти и смотрел, как скрывается в сизых сумерках леса уходящий человек. Его пальцы впились в деревянный брус парапета. В этот миг в нем боролись монах и человек. Один хотел остановить, защитить, не пустить!.. Другой успокаивал: против воли Божией идти нельзя. Все, чему надлежит, ¾ совершится непременно. Это счастье ¾ достойно идти на подвиг. Это избранничество. Его губы шептали напутственную молитву.

Великая тишина спустилась на землю. Все замерло.

Вадим мягко ступал по росистой траве, углубляясь в лес. Большая круглая луна вышла из облаков и освещала путь. На душе стояла дивная тишина. Молитва за людей струилась легко и радостно. Имена, десятки имен ¾ произносились одно за другим. За каждым стоял человек. За каждым ¾ огромная, полная радостей и скорбей, озарений и заблуждений, улыбок и слез ¾ безценная жизнь человеческая. Никогда еще эти люди не были так дороги ему, так близки и необходимы. Он принимал их полностью. Такими, какими они были.

 «Имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше», ¾ прозвучали в душе слова апостола Павла. ¾ «Ибо для меня жизнь Христос, и смерть ¾ приобретение». Он шел навстречу освобождению с радостью.

…Удар ножа в спину пронзил его сердце до самого центра.

Из раны хлынула кровь. Острая боль обожгла грудь. Он долго падал. И просил Господа простить своего палача. Сейчас и убийцу он любил, как несмышленое дитя.

Он мягко ударился спиной, потом головой, потом обмякшими ногами и руками. Теплая трава приняла тело в свои добрые объятия. Голова склонилась набок и глаза увидели метнувшуюся черную фигуру. Уши слышали страшный крик несчастного.

Пока сердце продолжало последние сокращения изрезанных мышц. Пока тающее сознание созерцало уплывающую земную жизнь. Пока молитва за людей, данных ему Господом, догорала последними всполохами «помилуй». Пока весь он истощался до дна, до последней капли… Он ждал, вцепившись кочене­ющи­ми пальцами в теплую земную траву. Терпеливо, с надеждой ожидал ответа.

Ни разу Господь не посрамил его надежд.

И вот прозвучало:

¾ Прощены.

И только после этого извещения он позволил себе оставить землю. И отпустил траву. И отпустил душу.

На залитую серебристым светом поляну выбежал запыхавшийся монах. Следом за ним появились возбужденные люди, державшие ослепшего лысого мужчину, который со стоном извивался в их крепких руках. Когда люди увидели лежащего в луже крови Вадима, они остановились, как вкопанные. Отныне все остальное стало неважно. Здесь не просто одержимый в приступе обострения в ночь полнолуния убил несчастную свою жертву. На освещенной поляне совершилось нечто великое и чудесное: один из них «отдал душу за други своя». И это поняли все до единого.

Монах встал на колени над бездыханным телом и обнял его.

¾ Ты дошел, сын мой, брат мой! Ты дошел до Небесного Иерусалима. Ты сумел. Слава Богу!

Монах смотрел высоко в небо. И никто не знал, что он там видел в этот миг. Его руки сжимали драгоценное тело мученика. А кровь пропитывала его подрясник и землю.

Огненная кровь мученика заливала светом ту огромную вселенную, что сумел обнять он любовью ¾ нынешний новосёл Небесного града.  Стать большим

На огромной планете среди множества людей жил маленький человечек. И называли его по-маленькому ¾ Ваня. Жил, как научили его маленькие родители. Они внушили Ване, что нужно делать все так, чтоб никому не мешать, а стремиться к простоте, покою, не выходя за рамки, предписанные маленькому человечку, «чтобы чего не вышло».