Идеи о справедливости: шариат и культурные изменения в русском Туркестане - [72]
Так, в книгах Бякырь Хагрь-Зядя и «Тафарики Бакалида»[532] сказано: хурухалисными [милк-и хурр-и халис] землями называются те земли, с коих херадж и танап [танабана, потанабный налог] не взимаются. Такие земли составляют собственность владельца, купившего их за деньги за уступкою части обрабатываемой земли в казну, приобретшего по грамоте право на вечное владение.
Далее, разъясняя образование милка-хур [милк-и хурр], шариат говорит <…> что всякий желающий обратить землю, состоявшую в его владении, или иначе – пользовании, в землю на праве собственности и в силу того обеленную, обязан, во-первых, купить ее у правительства за деньги и затем, выделив две трети, оставить их за казной, одну же треть обращает в личную собственность, не уплачивая за нее хераджа и танапа.
<…> Вышеприведенные постановления приводят к двум заключениям: 1) что лишь земли милка-хур составляют собственностью частных лиц, а все остальные, как неотчужденные, принадлежат государству как вотчиннику, и 2) что необходимый признак земли на частном праве собственности есть ее обеление от взноса податей, из чего можно, в свою очередь, вывесть, что все земли хераджи и ушри суть земли государственные[533].
Члены комиссии генерал-майора Гомзина – военные губернаторы областей – различали права «собственности», «владения» и «пользования», причем последние две категории считались недостаточными для определения первой. Кроме того, что более важно, логика, прослеживаемая в работах комиссии, очень напоминает логику трактата «Рисала-йи Хабибиййа» и трудов Давидович. К примеру, это касается утверждения, что право собственности определяется лишь налоговым статусом. Также комиссия замечает, что образование земельной собственности, не облагаемой налогом, требует отчуждения прав на эту землю от казны эмира: отсюда разделение (махдуд) земли в совладении эмира и землевладельца. Особенно важным представляется то, что комиссия предоставила подробное объяснение, каким образом землевладелец мог получить участок в безраздельную собственность, превратив его в землю милк-и хурр. Мы видим это в тексте «Рисала-йи Хабибиййа» и правовых актах, подтверждающих обмен (бар бадал) доли налогообложения на участок земли[534]. Однако решающим доказательством того, что комиссия подробно ознакомилась со среднеазиатской правовой литературой, является представленное в докладе описание видов облагаемых налогами земель. Следующий отрывок демонстрирует, что члены комиссии генерал-майора Гомзина трактовали милк-и хараджи как «имение» (мамлук), что образует параллель с трактатом «Рисала-йи Хабибиййа»:
Высказываясь с полною определенностью по отношению к правам на земли, проданные казной и в силу того исключенных от налогообложения, шариат объединяет все другие виды частных владений под одним условным понятием: мамлюк [мамлук] или милк-хаир-хур [милк-и гайр-и хурр], что означает владение не хурухалисное [хурр-и халис], ибо частица «хаир» значит «не». Земля, не состоящая ни в чьем исключительном владении или пользовании, не считается мамлюк или милк-хаир-хур [милк-и гайр-и хурр] и составляет либо мамляка, либо мевот [мават] (пустопорожняя). Сия последняя фактом оживления может, однако, обратиться в мамлюковую или милк-хаир-хур. <…>
Различные толковники мусульманского мира различно определяют факт пользования, дающий начало праву лица на землю. Но все они соглашаются, однако, что с уничтожением действительного пользования и обращения ее в мевот прекращается и всякое на ту землю право лица.
За правом на землю <…> усвоятся и возможности отчуждения: как продажею, так и наследством. Затем остается только решить вопрос: уничтожается ли с возникновением пользования известным лицом пустопорожнею землею то право собственности государства, которое на этой земле лежало.
Согласно постановлениям шариата, земли милк-хаир-хур, происходят ли они из земель пустопорожних вследствие оживления их или другим способом, равно подлежат уплате подати, если не будут обращены в милк-хур. Право лица на них может быть отнято государством либо в случае неуплаты подати, либо в случае отсутствия самого пользования. <…>
Из вышесказанного следует заключить:
1) что владелец земель милк-хаир-хур есть собственно пользователь, но не собственник, хотя право его пользования есть наследственное и отчуждаемое,
2) что фактом пользования завладевший землею еще не получает права собственности, а даже теряет все права на землю с прекращением прямого и определенного пользования ею,
3) что право собственности на землю принадлежит государству и относительно земель, состоящих в чьем-либо пользовании, ибо принадлежит право продажи таких земель как владельцу, так и постороннему.
Таким образом, первоначальное право лица на земли милк-хаир-хур есть право пользования, проистекающее из факта оживления земли, передаваемое другому лицу по наследству или продажею. <…>
В соответствие с вышеуказанным комиссия пришла к заключению: 1) что на правах частной собственности можно признать лишь земли, отчужденные правительством на основаниях и при обстоятельствах, указанных шариатом. Такие земли следует считать находящимися под частным владением, ибо <…> подать есть прямое следствие государственного права собственности на земли, и 2) что все остальные, земли не имеют другого вотчинника, кроме государства, и если заняты кем-либо под пашни, постройки и сады, то лишь по праву пользования, более или менее условном и более или менее ограниченном
В 60–70-е годы XIX века Российская империя завершила долгий и сложный процесс присоединения Казахской степи. Чтобы наладить управление этими территориями, Петербургу требовалось провести кодификацию местного права — изучить его, очистить от того, что считалось «дикими обычаями», а также от влияния ислама — и привести в общую систему. В данной книге рассмотрена специфика этого проекта и многочисленные трудности, встретившие его организаторов. Участниками кодификации и — шире — конструирования знаний о правовой культуре Казахской степи были не только имперские чиновники и ученые-востоковеды, но и местные жители.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В 403 году до н. э. завершился непродолжительный, но кровавый период истории Древних Афин: войско изгнанников-демократов положило конец правлению «тридцати тиранов». Победители могли насладиться местью, но вместо этого афинские граждане – вероятно, впервые в истории – пришли к решению об амнистии. Враждующие стороны поклялись «не припоминать злосчастья прошлого» – забыть о гражданской войне (stásis) и связанных с ней бесчинствах. Но можно ли окончательно стереть stásis из памяти и перевернуть страницу? Что если сознательный акт политического забвения запускает процесс, аналогичный фрейдовскому вытеснению? Николь Лоро скрупулезно изучает следы этого процесса, привлекая широкий арсенал античных источников и современный аналитический инструментарий.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Таманская армия — объединение Красной армии, действовавшее на юге России в период Гражданской войны. Существовала с 27 августа 1918 года по февраль 1919 года. Имя дано по первоначальному месту дислокации на Таманском полуострове.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В апреле 1920 года на территории российского Дальнего Востока возникло новое государство, известное как Дальневосточная республика (ДВР). Формально независимая и будто бы воплотившая идеи сибирского областничества, она находилась под контролем большевиков. Но была ли ДВР лишь проводником их политики? Исследование Ивана Саблина охватывает историю Дальнего Востока 1900–1920-х годов и посвящено сосуществованию и конкуренции различных взглядов на будущее региона в данный период. Националистические сценарии связывали это будущее с интересами одной из групп местного населения: русских, бурят-монголов, корейцев, украинцев и других.
Коллективизация и голод начала 1930-х годов – один из самых болезненных сюжетов в национальных нарративах постсоветских республик. В Казахстане ценой эксперимента по превращению степных кочевников в промышленную и оседло-сельскохозяйственную нацию стала гибель четверти населения страны (1,5 млн человек), более миллиона беженцев и полностью разрушенная экономика. Почему количество жертв голода оказалось столь чудовищным? Как эта трагедия повлияла на строительство нового, советского Казахстана и удалось ли Советской власти интегрировать казахов в СССР по задуманному сценарию? Как тема казахского голода сказывается на современных политических отношениях Казахстана с Россией и на сложной дискуссии о признании геноцидом голода, вызванного коллективизацией? Опираясь на широкий круг архивных и мемуарных источников на русском и казахском языках, С.
В начале 1948 года Николай Павленко, бывший председатель кооперативной строительной артели, присвоив себе звание полковника инженерных войск, а своим подчиненным другие воинские звания, с помощью подложных документов создал теневую организацию. Эта фиктивная корпорация, которая в разное время называлась Управлением военного строительства № 1 и № 10, заключила с государственными структурами многочисленные договоры и за несколько лет построила десятки участков шоссейных и железных дорог в СССР. Как была устроена организация Павленко? Как ей удалось просуществовать столь долгий срок — с 1948 по 1952 год? В своей книге Олег Хлевнюк на основании новых архивных материалов исследует историю Павленко как пример социальной мимикрии, приспособления к жизни в условиях тоталитаризма, и одновременно как часть советской теневой экономики, демонстрирующую скрытые реалии социального развития страны в позднесталинское время. Олег Хлевнюк — доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института советской и постсоветской истории НИУ ВШЭ.
Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.