Идегей - [34]

Хорошо дела мои шли

В дни, когда от отчизны вдали

Я, лишённый родимой земли,

Убежавший в чужой предел,

Под рукой Тимира сидел.

Хорошо дела мои шли

В дни, когда я пятьсот убивал,

Десять сотен сражал наповал.

Великана, исполненный сил,—

Я Кара Тиина сразил.

То, поверь, был сам Газазил[102]!

Дочь Тимира, един и благ,—

Акбиляк мне вручил Аллах.

Жеребёночек мой, сынок,

Будешь ты без меня одинок.

Хатам-Тая[103], мой сын, ты щедрей,

Льва стремительней и быстрей,

Ты — Хамзы[104] отважней, добрей,

Ты и сына Али храбрей

На отца совершил ты набег,

А взгляни: белее, чем снег,

Твоего отца голова.

Одарён ты отвагою льва,—

Вот каков мой мурза, мой сын!

Валишь пальцем одним наповал

Всех врагов, — мой мурза, мой сын!

В правой битве наотмашь бьёшь,

Плоть родная, мурза, мой сын!

Слитки золота раздаёшь,

Не считая, — мурза, мой сын!

Словно ястреб, жертву когтишь,

На коне вороном летишь,

Побеждая, — мурза, мой сын!

Ты отнёсся ко мне как к врагу,

Что ж, гони, а я побегу:

Прах дрожит, — о мурза, мой сын!

На исходе мои года:

Пусть, как я, от тебя всегда

Враг бежит, — о мурза, мой сын!

В дни, когда Страшный Суд наступил

И с высоких небес Азраил

Возвестил, что близок конец,—

В белом саване твой отец

Закрывает уже глаза,—

Ты прогнал его, мой мурза!

Коль собраться решат мастера,

Чья земля — Хива, Бухара,

Хиндустан иль далёкий Ямен[105],

И без устали будут ковать,

Дни и ночи будут греметь,

Полагая, что надобно медь

Из ума твоего добывать.

То не медь они обретут:

Чистым златом воздаст им труд.

Если тот, кого гонишь ты,

Это я, — ну что ж, побегу.

Твоему пожелаю врагу

Так бежать от тебя, Нурадын,

Как теперь я бегу, мой сын!»

А затем произнёс Идегей:

«Турумтай — всех проворней, быстрей.

Жаворонок, упав с высот,

Гуся белого не возьмёт.

Знай: из лука аткы[106] — стрела

Стрелы меткие все превзошла,

Но кольчугу ей не пробить.

Ты невежде, источнику зла

Обречён ненавистником быть.

Низвергаясь, как ураган,

Одолеешь ты много стран,

Но не будет вечно твоим

Мир, который необозрим!»

Так покинул Идиль Идегей,

Так запел о судьбине своей:

«Словно волк, по горам я блуждал,

Жеребёнка, голодный, съедал.

Многодумный, бараном я стал,

Обозлясь, я шерстью оброс,

Опозорясь, лаю, как пёс».

ПЕСНЬ СЕМНАДЦАТАЯ

О том, как Нурадына взял в плен Кадырберды.

Оказалась Идиль-страна

На две части разделена.

Стал отцу Нурадын врагом:

Идегей — на одном берегу,

А джигит Нурадын на другом.

В Хан-Сарае решил Нурадын,

Будто ныне — он хан-властелин.

Понял юный Кадырберды,

Что победа ему суждена.

Верной рати собрал он ряды —

Тех, кого пощадила война.

А когда наступила весна

И на озеро Чирюли

Возвратились птицы опять,

В том урочище Чирюли

Он на смотр приказал собрать

Для войны готовую рать,

Чтобы сил набралась, отдохнув.

Двери белые распахнув,

Нурадын в Хан-Сарае взошёл

На красивый, как роза, престол.

Деревянный и золотой

Засвистел, запел попугай.

И сказал Нурадын молодой:

«Эй, Джанбай, хитрец Джанбай!

Если я — твой хан, ты — мой бий,

Послужи-ка мне, пособи,

В каждый угол страны загляни:

Нет ли заговора-западни?»

Сын Камала Джанбай сказал:

«Всё исполню, как ты приказал».

Поскакал по буграм земли.

Вот и озеро Чирюли,

А в засаде, у самой воды,

Грозные воины Кадырберды.

Вскинув петлю средь бела дня,

Мигом сняли Джанбая с коня,

Мигом в пленника превратив,

На спине его руки скрутив,

Привели к султану в шатёр,

И Кадырберды молодой

С тем Джанбаем повёл разговор:

«Дом нугаев — великий Дом.

Токтамыш господствовал в нём.

Даровав народу покой,

Возглавлял он девять держав.

Токтамышу ты был слугой,

А сегодня, совесть поправ,

Ты к кому в услуженье пошёл?

И кому ты помог воссесть

На мой мраморный в злате престол?

О Джанбай, где твой стыд и честь?»

Так ответствовал хитрый Джанбай:

«Правду сущую ты говоришь.

Был владыкой моим Токтамыш,

Был ему я бием-слугой.

Все мы были тобою горды.

А сегодня, Кадырберды,

Кем ты стал? И я сам — кто такой?

О Кадырберды, пожалей,

Мой султан, ложку крови моей:

Послужить я тебе хочу,

Нурадына тебе вручу».

И Джанбая, чьё дело — обман,

Отпустил молодой султан.

К Нурадыну помчался хитрец

И сказал, вступив во дворец:

«Нурадын, ты сегодня мой хан,

Я сегодня твой верный слуга.

Коль удача тебе дорога,

Дай-ка, сокола мы возьмём,

И на озере Чирюли

Поохотимся мы вдвоём».

На конях отправились в путь.

Прискакали к озёрной воде.

Нурадын оказался в беде:

Не успел он и глазом моргнуть,

Как Джанбай вдруг исчез из глаз.

Не успел он и глазом моргнуть,

Как попал он в петлю тотчас.

Вот лежит Нурадын на земле,

Голова, руки-ноги в петле,

И на миг задохнулся он…

В тёмной яме очнулся он.

Озирается, недвижим,—

Яма камнем прикрыта большим.

Рассмеялся Кадырберды,

Рассмеялся, возликовав.

Приказал молодой султан,

Чтоб сурнай заиграл, созвал

Тех, чьим предком был Чингиз-хан.

И пришли: улус-бий Барын,

И владетельный бий Шырын,

И тумена глава Туйбак,

И отважный воин Кыпчак,

И знатнейший воин Мулай,

И Камала отпрыск Джанбай,

Собралось их девять мужей

Вот и стали ответ держать:

«Нурадын, чей отец — Идегей,

Вздумал: он на престоле сидит,—

Ныне в яме в неволе сидит!

Пусть подумает мудрая знать:

Как теперь Идегея поймать?»

Порешили девять мужей:

Девять смелых у них сыновей.

Переправили через Идиль,

Превратили в послов сыновей,

Перед ними предстал Идегей,

И сказал ему старший посол:

«Опозорился твой Нурадын,