Идеальный вальс - [22]
– Давай, лежебока, я тебя обгоню, – крикнула она Джеймсу, и, не дожидаясь ответа, подстегнула свою лошадь, пустив ее в галоп.
Мерин двигался под ней очень плавно, его копыта мощно отталкивались от земли; пожалуй, ей опять следует отблагодарить чаевыми помощника конюха. Он всегда предоставлял ей самую лучшую лошадь. Как только она дала ему знать о своих предпочтениях, этот конь, как по-волшебству, всегда оказывался свободен. За прошедшие несколько недель, мерин и всадница привыкли друг к другу, и Хоуп могла делать с ним все, что душе угодно. Казалось, что этим утром он так же наслаждается скоростью, как и она.
Это было великолепно, потрясающе, вот так лететь сквозь утреннюю прохладу, свободно и дико, оставив позади все мысли и тревоги. Это бодрило и возбуждало. Сейчас ей было почти так же хорошо, как в деревне – в некотором роде, даже лучше, поскольку галоп в таком месте практически противозаконен.
Прохладный утренний воздух бил ей в лицо, наполнял легкие, освобождая ее ото всех правил и ограничений, по которым она вынуждена была жить. Здесь ее наполняли воздух, свет и приятное возбуждение. Было похоже, что ветер подхватил ее, создавая ощущение полета. Как же она наслаждалась этими тайными прогулками рано поутру. Только на рассвете она могла позволить себе эту дикую скачку на невероятной скорости, так нравившуюся ей.
Позже днем, она, возможно, выберется на прогулку с дядюшкой Освальдом, Фейт и Грейс. Они будут ехать благопристойным шагом или, возможно, легкой рысью, останавливаясь каждые несколько минут, чтобы поприветствовать кого-то и, не торопясь, завести пустую беседу.
Хоуп позволила мерину скакать что есть мочи, направляя его по большому кругу, чтобы остаться в поле зрения Джеймса. Она оглянулась назад и улыбнулась. Джеймс с утра резко разговаривал с помощником конюшего, в результате чего получил самую медленную рабочую лошадь, не лошадь, а улитку. И он раздраженно плелся где-то далеко позади.
Парк по-прежнему был безлюден. Значит она могла потренироваться в выездке. Сжав поводья, она приступила к серии упражнений. Сначала мерин несколько заупрямился, но потом стал слушаться идеально.
– Ой, мисс, прекратите! – закричал Джеймс.
Она рассмеялась.
– Попробуй, останови меня, если сможешь это сделать на своей черепахе. Это так весело. Лошадь просто замечательная.
***
На следующий день Себастьян проснулся рано утром, как и обычно. Он просыпался до рассвета большую часть своей жизни. Машины никогда не останавливались, потому людям следовало подстраивать свой сон под них.
Он потянулся, мечтая заснуть снова, но раз открыв глаза, он никогда не мог снова погрузиться в сон. В любом случае, его организм не требовал долгого сна. Во времена работы на фабрике это сослужило ему хорошую службу, да и теперь позволяло совмещать выходы в свет с требованиями бизнеса.
На сегодняшнее утро у него была запланирована масса дел, но события вчерашнего проклятого бала не давали ему покоя. Он плохо спал. И это было для него необычно, он всегда спал хорошо. Хотя иногда он и поднимался, снедаемый демонами. Но он знал, как этому помочь. Это была одна из причин, почему он арендовал дом с конюшней на заднем дворе. Он нашел единственный способ утихомиривать своих демонов – скакать до тех пор, пока они его не покидали.
После вчерашнего бала он провел полночи, стараясь уснуть. Но мешали ему не его обычные демоны, а мысли о Хоуп Мерридью. Он вспоминал то, как держал ее в своих объятиях настолько близко, насколько ему хотелось, а ее тело, поддерживаемое его руками, двигалось в медленном, томном вращении.
В результате утром он проснулся перевозбужденный, словно не контролирующий себя подросток!
Ему нужно проветрить мозги. И дать серьезную физическую нагрузку телу. Только хорошая скачка верхом сможет ему помочь!
Он оделся и прошел к конюшням. Конюший проснулся, как только он подошел, но Себастьян отправил его спать, предпочитая самому седлать свою лошадь.
Город только начал пробуждаться, когда он въехал в главные ворота Гайд парка[35]. Было время, когда он в течение десяти лет своей жизни и близко не подходил к лошадям. Его учили ездить верхом еще в детстве, но только после того, как он женился на Тие, у него снова появилась такая возможность. Он волновался, как бы ни выставить себя дураком, не упасть перед своими новыми родственниками и их друзьями. Но в тот же миг, как только он оказался в седле, все его навыки вернулись к нему, словно прогулки верхом всегда являлись его любимым занятием.
Но это не просто стало его любимым времяпрепровождением. Это стало его отдушиной.
Он начал с медленного, сдерживаемого галопа, потом позволил лошади ускорить шаг, они неслись все быстрее и быстрее, пока Себастьян не забылся, оказавшись во власти скорости и ритма.
Его кровь струилась быстрее, и он ощущал себя молодым и сильным, неподвластным демонам, готовым сразиться со всем миром. И тут он увидел нечто невероятное: гнедая лошадь неслась во весь опор, а сбоку болталось что-то, на первый взгляд похожее на ворох тряпья. Затем он увидел шляпку, которая подпрыгивала в нескольких дюймах от копыт и вспышку золотых кудрей. К своему ужасу Себастьян вдруг понял, что это был вовсе не ворох тряпья, а женщина. Одной рукой она держалась за седло. Ее правое колено было перекинуто за переднюю луку ее дамского седла, а остальное тело свисало с левого бока лошади. Левая рука женщины, вытянутая вдоль сильных передних ног животного, беспомощно касалась земли, словно пытаясь таким странным образом замедлить неукротимый бег лошади, охваченной паникой. Лица женщины он разглядеть не мог. Она не кричала, вероятно, была в полуобморочном состоянии от страха.
