Порой своей судьбою люди правят.
Не звезды... а сами мы.
У. Шекспир[1]
Дерем-Корт. Норфолк, Англия, 1816 год
– Пруденс! Пруденс! Иди скорее. Он бьет Грейс!
Семнадцатилетняя Хоуп вбежала в комнату. Похожая на нее как две капли воды Фейт спешила за сестрой с округлившимися от ужаса глазами.
Пруденс Мерридью оторвалась от расчетов, выпавшее из рук перо роняло на страницу расплывающиеся кляксы. Она кинулась вон из комнаты, сестры побежали за ней.
– Что ему не понравилось на этот раз? – бросила через плечо Пруденс.
– Не знаю. Чарити сказала, что он застал Грейс на антресолях, когда она готовила подарок тебе на день рождения, – выпалила Хоуп.
– Чарити пыталась его остановить, – добавила Фейт, – но он ее ударил.
– Я тоже хотела подняться наверх и помочь, – продолжила Хоуп, – но не сумела развязать руки. – Она указала на левое запястье. На нем все еще были видны следы от веревки. – К тому же он запер дверь. Чарити велела сходить за тобой и за ключами.
– Да, они у меня. Джеймс! Джеймс! – не останавливаясь, позвала Пруденс молодого лакея.
Перескакивая через две ступеньки, она неслась вверх по лестнице, зная, что он откликнется на ее зов. На площадке второго этажа Джеймс, Хоуп и Фейт догнали Пруденс.
– Лорд Дерем бьет Грейс на антресолях. Скорее! – подгоняла Пруденс.
Они добежали до третьего этажа и свернули на узкую лестницу, ведущую в комнаты слуг и на антресоли. Девятнадцатилетняя Чарити сидела на ступеньках и, всхлипывая, держалась рукой за щеку.
– Ох, Пруденс, я пыталась...
Пруденс мягко отвела руку сестры. Ее нежное бледное лицо было обезображено двумя багровыми рубцами. Пруденс закусила губы. Чарити – хрупкое и нежное создание!
– Ты очень храбрая, милая.
Пруденс взглянула на Фейт, самую робкую из сестер. Она тряслась как осиновый лист, но все-таки была полна решимости сопротивляться разгневанному деду.
– Фейт, отведи Чарити в мою спальню. Возьми у миссис Бертон мазь и бальзам. Чарити, ты тоже зайди к ней, пусть она посмотрит твою щеку. И приготовьте все для Грейс.
Девушки скатились вниз по лестнице.
– Как только придут Грейс и Хоуп, заприте дверь! – крикнула им вслед Пруденс. – И не открывайте никому, кроме меня.
Она устремилась наверх. Когда все добрались до последней площадки, Пруденс остановилась.
– Мы войдем тихо, и я оттащу его. В это время Джеймс схватит Грейс и вынесет ее из комнаты.
– Можете рассчитывать на меня, мисс Пруденс, – сурово ответил рослый лакей.
– Я знаю, – кивнула Пруденс. – Неизвестно, что получится из сегодняшней нашей затеи, но с тобой все будет в порядке, Джеймс, обещаю.
– Пруденс, он обезумел от гнева! – воскликнула Хоуп. – Он и тебя изобьет.
– Мисс Пруденс, лучше я им займусь. – Глаза Джеймса воинственно блеснули. – Я сильнее вас.
– Нет, он добьется, что тебя арестуют или повесят! Если он меня ударит, я его тоже ударю! – яростно ответила Пруденс. – Хватит с меня его злобных выходок и вспышек безумной агрессивности. Мне почти двадцать один год, и когда я стану совершеннолетней... – Она замолчала.
Они подошли к двери. Пруденс понизила голос до шепота:
– Хоуп, ты отведешь Грейс в комнату Фейт и останешься там.
– Нет! Я хочу помочь. Я его ненавижу, Пруденс...
– Я знаю, милая, но ты больше поможешь мне, если уведешь отсюда Грейс и успокоишь ее.
Хоуп открыла было рот, чтобы возразить, но Пруденс подняла руку, призывая сестру к молчанию. Она вставила ключ в замочную скважину и открыла узкую, словно дверца буфета, дверь в комнату. Предосторожности были напрасны. Рев взбешенного деда заглушил скрип дверных петель. Он склонился над маленькой съежившейся фигуркой.
– Мерзкая язычница! – Хлыст со свистом разрезал воздух. – Бесстыжая богохульница! – Удар. – Идолопоклонница! – Снова удар.
С каждым эпитетом он поднимал зажатый в жилистой руке хлыст и вкладывал в удар всю свою силу. Десятилетняя Грейс сжалась на полу в тугой комок, закрыв руками голову.
Пруденс пулей метнулась через комнату.
– Оставьте мою сестру в покое, изверг. – Она изо всех сил толкнула деда.
Лорду Дерему было уже хорошо за шестьдесят, но он был высок ростом и крепок. Постоянные занятия охотой, рыбалкой, упражнения в стрельбе придавали ему сил.
И битье маленьких девочек – тоже.
Дед пошатнулся, потеряв равновесие. Пруденс, воспользовавшись моментом, снова толкнула его. Он споткнулся о сундук, из которого вывалилась одежда Грейс и двойняшек Хоуп и Фейт, и растянулся на полу, барахтаясь среди побитых молью кружев и поблекшей вышивки.
Выполняя приказ, Джеймс схватил Грейс в охапку и бросился вон из комнаты. Хоуп колебалась.
– Беги! – зашипела Пруденс. – Быстро!
Сестра подчинилась.
Дед поднялся на ноги, сбрасывая старое тряпье. Лицо его побагровело от бешенства. На шее и висках вздулись жилы. На губах выступила пена.
– Бесстыжая тварь! Я тебя проучу! – Схватив хлыст, он бросился к Пруденс.
Она полоснула его презрительным взглядом:
– Как вы смеете поднимать руку на ребенка!
– Эта маленькая ведьма поклоняется мерзким идолам, и я выбью из нее это дьявольское семя!
Поклоняется идолам? Пруденс взглянула на колченогий столик, за которым втайне от всех работала Грейс. На нем лежали картонная сумочка и несколько старых журналов, которые тайком дала девочкам их соседка миссис Оттербери. Им всем понравились египетские орнаменты в одном из журналов – причудливые и загадочные изображения сфинкса и странных созданий, полулюдей-полуживотных.
