Идеальная любовница - [26]

— Я еще не решил, — ответил Питер, с благодарной улыбкой принимая чашку чая. — У меня есть поместье в Сассексе, это недалеко от побережья, и я люблю там бывать. Морской бриз в июльскую жару — что может быть лучше, — мечтательно проговорил он, но перехватив испуганный взгляд Габриэллы, быстро добавил: — Впрочем, нынешним летом я думаю остаться в Лондоне. Лето в городе тоже имеет свои… э… преимущества.

Габриэлла уткнулась в свою чашку, гадая, заметила мать ее маневр или нет. Убедив себя, что все в порядке, она подняла лицо и на всякий случай растянула губы в улыбке, которая должна была означать: я-влюблена-и-очень-счастлива.

— Alors[6], ваша светлость, вы нисколько не пострадали от вчерашней потасовки и даже извлекли из нее кое-какую выгоду для себя. А? — лукаво заметила Женевьева. — Вы вели себя как настоящий рыцарь.

— Потасовки? — чашка Питера застряла на полпути ко рту. Габриэлла сделала страшные глаза, но ничего не могла ему подсказать. Эх, надо было договориться заранее.

— Ну как же, вы так ловко отделали этих мерзавцев, — вставила простодушная Клементина. — Их следовало бы засадить за решетку, вот что. Именно так поступают с подобными негодяями у нас в Йорке.

— За решетку, — убитым голосом повторил Питер, уже ровным счетом ничего не понимая.

Габриэлла решила, что пришла ее очередь спасать положение.

— Не смущайтесь, граф, — с обворожительной улыбкой проворковала она. — Я все-все рассказала маме. И то, как вы бросились мне на помощь и вырвали из лап тех отвратительных типов, которые пытались затащить меня в свою карету, и то, как любезны вы были потом.

— Ах, да, парни в карете, — после опасно долгой паузы, наконец, произнес он. — Уже стемнело, и к тому же пошел дождь, так что я не разглядел их лиц.

— Кто бы мог подумать, что вы, граф, способны, забыв обо всем, бороться спасать одинокую девушку, — ядовито промурлыкала Ариадна, вызвав своим замечанием сдавленные смешки у остальных дам.

— И как великодушно с вашей стороны было отвезти нашу Габби в ресторан, — добавила Женевьева.

— А кстати, — вставила Розалинда, — я не помню, чтобы Габриэлла упоминала его название, — она предложила ему поднос с пирожными. — Я интересуюсь этим лишь потому, что она, кажется, оставила там свои туфли.

— О, разве я не сказала? — воскликнула Габриэлла. — Это был…

— «Монмартр», мадам, — закончил за нее граф, прежде чем девушка успела ляпнуть какую-нибудь глупость.

Габриэлла испуганно посмотрела на него, а затем, догадавшись, в чем дело, нежно улыбнулась. Милый, милый Питер Сент-Джеймс! Ну, конечно же, он не хочет, чтобы Розалинда узнала о том, что ресторан, в котором они были, призван утолять аппетиты, не имеющие ничего общего с едой.

— А что касается туфель, то я…

— Потеряла их на улице во время драки, — уверенно завершил Сэндборн.

Его самонадеянность встревожила Габриэллу. Ведь они только что находились на грани провала. Она покачала головой, надеясь, что дамы примут это движение за недовольство тем, что ее все время перебивают.

— «Монмартр», — задумчиво проговорила Розалинда. — Я хорошо знаю этот ресторан. Кому еще чаю?

Когда чашки были наполнены вновь, разговор благополучно перешел на другую тему.

Питер облегченно вздохнул и позволил себе немного расслабиться. Он понял, что худшее уже позади. Возможно, Розалинда Леко и не поверила их истории, но во всяком случае она решила держать свои сомнения при себе. Питер совершенно успокоился и включился в общий разговор.

А вот у Габриэллы на душе было совсем неспокойно. Она сидела как на иголках. Конечно, Сэндборн доказал, что умеет обращаться со скептически настроенными матерями так же хорошо, как и с сумасбродными дочерьми, но надолго ли его хватит? У Розалинды была привычка задавать вопросы прямо в лоб, и обойти их не так-то легко.

Замешательство девушки усиливалось еще и тем, что она все чаще и чаще, помимо своей воли, обращала взгляд на Питера. Это уже не было простым любопытством. Габриэлла поймала себя на мысли, что откровенно любуется графом. Не раз звук материнского голоса выводил ее из оцепенения, и она с ужасом сознавала, что опять засмотрелась на своего «возлюбленного». Впрочем, это не так уж плохо. Ведь девушка, которая влюблена, и должна быть немного рассеянной.

Большие старинные часы над камином пробили шесть. Розалинда тут же отставила свою чашку и , повелительно посмотрела на гостя. Граф Сэндборн понял намек, быстро поднялся и стал прощаться. Габриэлла замерла. Настал самый решающий момент встречи. Она вскочила с кресла и стала рядом с Питером, глядя на мать глазами, полными отчаяния и надежды.

Розалинда медлила. Она оценивающе смотрела на молодую пару, словно решая, достаточно ли хорошо они смотрятся вместе. Но вот, наконец, она приняла подходящую, как ей казалось, к столь возвышенному моменту позу и сладким голосом проговорила:

— Очень приятно было познакомиться с вами, ваша светлость. Надеюсь, вы навестите нас еще раз? Скажем, завтра, часа в три? Мы с Габриэллой будем очень рады.

Габриэлле показалось, что кости ее размягчаются. Она стала буквально оседать на пол, но граф подхватил ее и ободряюще похлопал по руке.