Идеализм в истории философии [Словарь, Т. 2. (Г,Д,Е,Ж)] - [57]

Но кто живо воспримет изображенное его особенное, приобретет вместе с ним и всеобщее, вовсе того не сознавая или осознав это только позднее”. “Настоящая символика там, где частное представляет всеобщее ... как живое мгновенное откровение непознаваемого”.

Учение Гете о символе как “типе” и “первофеномене” оказалось в эстетике исключительно плодотворным: “Здесь берет свое начало учение о типическом в жизни и в искусстве”.

Подлинное художественное творчество (в отличие от “простого подражания” и “манеры”) Гете называл “стилем”. Поскольку “стиль” Гете связывает с созданием типических образов, передающих всеобщее через особенное, постольку это понятие, как верно подмечает Х. Келлер, тесно связано с “символом”.

Когда художник от “простого подражания природе” поднимается до “манеры”, “он обретает свой собственный лад, создает свой собственный язык, чтобы по-своему передать то, что восприняла его душа.

Когда же искусство обретает черты стиля, “который покоится на глубочайших твердынях познания, на самом существе вещей”, постольку его дано распознавать “в зримых и осязаемых образах”, имеющих символический характер, оно, искусство, окончательно “создает для себя единый язык”. Удалясь от прозы, этот поэтический язык “поднимается в высшие сферы и там обретает свои собственные законы”.

Этот “наивысший язык, который, разумеется, надо понимать”, требует возвыситься до художника, “собрать себя”, “жить одной жизнью с произведением искусства, снова и снова созерцать его и тем самым вступить в более возвышенное существование”.

Способность владеть и пользоваться таким “языком” характеризует, как считает Гете, гения. Это способность прежде всего - постижения существа вещей. Но поскольку речь идет о коммуникации, о выражении этой познанной сущности “наружу”, постольку гений обусловлен материалом и временем, причем оба неизбежно связывают его.

Например, поэту нужны такие “внешние средства для создания достойного образа из данного материала”, как слова и ритмы, причем речь идет не только о “точности фраз”, но и о “благозвучии периодов”, “обаянии”, “гармонии”.

В то же время у Гете имеются и другие высказывания, в которых нельзя не видеть отражение концепции Шёфтсбери о “внутренней форме”. “Подлинный поэтический гений ... пусть на его пути возникают препятствия в виде несовершенства языка, слабой внешней техники и тому подобного, он владеет высшей внутренней формой, и ей в конце концов подчиняется все...”.

Итак, в аспекте интересующей нас проблемы “искусство и коммуникация” Гете занимает особое место в истории эстетической мысли. Ему принадлежит, на наш взгляд, самое глубокое истолкование проблемы художественного символа в эстетике.

Оно неразрывно связано с великим искусством самого Гете, пронизано диалектикой и “стихийным материализмом” (В.Ф. Асмус). Учение Гете о художественном символе - то ценное в немецкой классической эстетике, что должно быть унаследовано (с соответствующими коррективами) современной эстетикой.

“Проблема знака” в узком смысле почти не исследовалась Гете. Что же касается вопросов “языка”, он здесь в основном следует взглядам немецких просветителей, главным образом Гердера.

Взгляды Гете по интересующим нас вопросам оказали громадное влияние на последующее развитие философско-эстетической мысли. 

Источник:

Басин Е.Я.. Искусство и коммуникация (очерки из истории философско-эстетической мысли). М., 1999

В настоящее время обстоятельно занимаются естественно-научными работами Гёте, ибо в них надеются найти средство для объединения математическо-физической картины мира (которая «правильна», но не наглядна) с наивно-натуралистической (которая наглядна, но не «правильна»).

Для Гёте не существовало этого разлада, ибо он отказывается вступать в царство абстрактного, лишенного наглядности мира. Но он знал, что есть истины, которые нужно открыть в этом царстве.

В гётевском замечании на рецензию В. фон Шютцена к докладу по морфологии читаем: «Идею нельзя представить в опыте и вряд ли можно показать; кто не имеет ее, тот никогда не увидит ее в явлении; у кого она есть, тот легко научается смотреть сквозь явление, видеть далеко за ним и, чтобы не потерять себя, каждый раз снова возвращается к действительности и всю свою жизнь попеременно занимается этим. Как бы тяжело ни было на этом пути заботиться о дидактическом или даже догматическом, последнее все же не чуждо благоразумному человеку».

Гёте энергично отстаивал свое право рассматривать и толковать мир по-своему. Однако из его произведений не вытекает, что он считает это толкование единственно допустимым.

Разместил: Sanin Дата: 03.04.2009

http://intencia.ru/Filosof-view-8-3-1.html

Сочинения:

Werke, Abtl. 1–4 (133 Bde), Weimar, 1887–1919;

Sämtliche Werke, Jubiläums-Ausgabe, Bd 1–40, Stuttgart–В., [1902–07];

Goethes Philosophie aus seinen Werken, 2 Aufl., Lpz., 1922;

Über Kunst und Literatur, В., 1953. Соч. в рус. пер. – Собр. соч., т. 1–13, М.–Л., 1932–49;

Статьи и мысли об искусстве, М., 1936;

Избр. соч. по естествознанию, М., 1957;

Гёте и Шиллер. Переписка (1794–1805), т. 1, М.–Л., "Academia". 1937;