И здрасте вам через окно! - [52]

Утром, взглянув в зеркало, Гала нашла себя немного помятой и с легкой синевой на кончике носа. «Дело дрянь, – думала она, постукивая пальцами по щекам. – Это все от нервов. Нужно больше уделять себе внимания».

После завтрака она привела себя в порядок, густо припудрила посиневший нос и, прихватив с собой кофр с курительной трубкой, отправилась в лавку к старому Хаиму.

– Мадам, я могу быть вам полезен? – вежливо поинтересовался седовласый антиквар.

– По крайней мере я на это рассчитываю.

– Тогда внимательно слушаю вас правым ухом, потому что левое немного загрустило от недостатка интересных предложений. Показывайте, с чем пожаловали.

Гала извлекла из сумки полированный футляр.

– Так-с, что мы имеем в чреве этой красоты? Хотя, судя по надписи «Сastello», я уже могу делать вид, что догадался.

– Сразу скажу, это курительная трубка, и очень дорогая.

– Мадам хочет меня немножечко обидеть или уже начала торговаться?

– Мадам предупреждает, что знает цену того, что принесла.

– Могу я краешком глаза взглянуть на предмет?

– Можете даже потрогать, если вас заинтересует.

– За интерес мы поговорим позже, а сейчас я сделаю безразличный вид и спрошу, сколько вы хочите за сей предмет?

– Три тысячи.

– Вы назвали цену, я от души посмеялся, а теперь поговорим серьезно. Триста рублей, и расстаемся в полном удовольствии.

Гала с безразличным видом пододвинула к себе футляр, давая понять, что разговор закончен.

– Пятьсот.

Гала закрыла крышку.

– Шестьсот, вы меня режете без ножа.

Гала накинула на замок крючок.

– Семьсот, и перестаньте издеваться. У меня слабое сердце, – произнес Хаим, вытирая пот cо лба.

– Товарищ Зильберман, я ошиблась, приняв вас за умного человека.

– Неужели хотите семьсот пятьдесят! Вы решили сделать себе хорошее настроение и навсегда испортить мое.

– Взгляните на завитки и игру волокон. «Птичий глаз» вам ни о чем не говорит?

– Мадам понимает в распилах бриара? Тогда начинается другой разговор. С этой минуты все изменилось! Если бы вы знали, как я не люблю дилетантов! Хотите знать, почему мой гешефт идет чуточку лучше, чем у Баруха? Да потому что поговорить с приятным человеком тоже стоит денег. Я плачу немножечко больше, и они возвращаются всегда ко мне. А что Барух! Сходите и убедитесь. Он жаден до денег так же, как и на пару лишних слов. Сейчас вы оставите трубку мне и придете через два с половиной дня. Нет, лучше через три. Я знаю только одного человека, кто может по достоинству оценить сей предмет. Мне понадобится время, чтобы с ним связаться, мадам Галина.

– Вы назвали меня по имени, хотя я не представлялась, – заволновалась Гала.

– Мадам, старый Хаим прожил долгую жизнь. Он знает все и чуточку больше. Приходите через три дня, – спокойно и уверенно повторил антиквар, провожая к выходу посетительницу.

Тяжелая дубовая дверь бесшумно закрылась, медный колокольчик пронзительно звякнул на прощанье, и в это мгновение на небе сошлись звезды в редкой комбинации, которая случается раз в жизни и далеко не у всех.

* * *

Не успела дверная пружина унять свою дрожь, как в лавку решительно вошла маленькая толстая женщина в клетчатом платье цвета фуксии. Она быстро окинула взглядом товары и лишь потом посмотрела на продавца.

– Мадам, вам таки надо или просто интересуетесь?

– Интерес имею, но боюсь прогадать. Уж и не знаю, оцените ли вы по достоинству мою вещицу.

– Мадам, поверьте, вам будет приятно.

Быковская чуть ли не с головой нырнула в сумку, но из-за обилия хлама не смогла найти желаемое. Не задумываясь, она вывалила содержимое на прилавок. Сетку, носовой платок, кошелек, стеклянную банку и газету она тут же зашвырнула обратно в ридикюль, чем значительно облегчила поиски принесенной вещицы. За ними последовали баночка пудры, складной ножичек, помада, связка ключей, расческа и круглые очки в роговой оправе. После сортировки на столе осталась лежать связка цветных карандашей, перемотанных резинкой от велосипедной камеры.

– Вот, специально между карандашами положила. Уберегла, так сказать, вещицу от физической порчи. Сами знаете, как в трамваях ездить. А так надежнее, да и не украдет никто.

Быковская ловко подцепила резинку толстыми пальцами и извлекла из связки мундштук, украшенный по краю серебряной ажурной сеточкой с вкраплениями из драгоценных камней.

– Прелестная вещица, – не скрывая восхищения произнес антиквар, – а главное – редкая!

– А я зря говорила? – затряслась от радости Вита.

– И что вы за нее хочете?

– Вы первый предлагайте.

– Понимаете, очень часто цена предмета зависит от его истории, – начал издалека Зильберман. – Сколько ему лет и как он вам достался? Наверное, это семейная реликвия, передающаяся из поколения в поколение?

– Именно так все и было до сегодняшнего дня, – взволнованно ответила Вита, обмахивая себя носовым платком. – От деда – отцу, от отца – сыну.

– Мадам, он же женский!

– Конечно, – без тени смущения подтвердила Вита. – Распоряжались мужчины, а женщины любезно пользовались. Тяжелое время настало в нашей семье, уважаемый, поэтому приходится расставаться с дорогими сердцу вещами.

– Пятьдесят рублей вас устроит?

– Уже пожалела, что зашла к вам.