И здрасте вам через окно! - [36]
Не успела тетка встать с дивана, как Сава вновь затрясся и побелел, как свежевыбеленная стена. Мыча что-то невнятное, он то и дело показывал рукой на диван.
– Прилечь хотите? Понимаю, вы немного разнервничались, и я тому вина, – защебетала Гала.
– П-п-подушки, – только и смог выдавить из себя Савелий.
– Да перестаньте вы расстраиваться из-за такого пустяка. Я вам завтра новые куплю.
– Где?
– Да где угодно, лишь бы продавались.
– Где наши?
– На помойку выбросила.
Сава, держась за сердце, рухнул со стула на пол.
– Жена, срочно беги к мусорке и неси их обратно.
– Сава, ты в своем уме! На кой они тебе сдались, когда тетя Гала завтра новые купит? Да и забрали мусор уже.
– Нет!!! – завизжал Савелий.
– Вот здесь вы правы. Нет, не вывозили сегодня мусор. Меня дворник еще утром предупредил, что сегодня машины не будет. Я забыла сказать. Мирочка, принеси ты ему эти поганые подушки! Было бы из-за чего волосы на голове рвать. Право, не понимаю я вашего трепетного отношения к старью.
Пока Мирав бегала на помойку, Савелий перелег с пола на диван.
– Где она ходит! Почему так долго! – ворчал Сава.
– Да тут я уже. Вот твое старье, – брезгливо произнесла Мирав, бросая подушки на пол. – И не вздумай их снова положить на диван, пока я наволочки не постираю. Вон как разит от них гнилью.
Савелий схватил подушки, потряс ими, словно прикидывая вес, и, крепко прижав к груди, облегченно вздохнул.
– Принеси мне книгу, – попросил он жену.
– Че с ним сегодня делается, – запричитала Мирав, – сроду книг не читал, а тут прорвало от испуга. Какую тебе? У Менделя их много. Би-о-ло-ги́-я, Ро-бин-зон Кру-зо́, – по слогам читала она, переставляя книги на этажерке. – Тебе ученую или с картинками?
– Коричневую, где я деньги записываю, – раздраженно произнес Сава, понимая, что после того, что произошло, уже не имеет смысла скрывать причину гнева.
– Так вот оно что! – смекнула Гала. – А если бы сегодня забрали мусор? Ой, даже представить страшно! Сава, вы родились под счастливой звездой.
– Счастливые родятся под советской звездой! – переиначил Савелий Галины слова. – А теперь обе с глаз моих долой. Мне нужно побыть одному.
Женщины переглянулись и без единого слова вышли из квартиры.
– Бедная Мирав, – приговаривала Гала. – Как ты с ним живешь? Он же грубиян и жмот, какого еще поискать нужно.
– Так он же ни куда-нибудь, а в дом.
– В дом? Что-то я не вижу эти деньги в доме. Может, у вас мебель из Воронцовского дворца, одежда по индивидуальному пошиву или во дворе стоит автомобиль? В чем польза Савиного накопительства? Ты даже не знала, где деньги лежат, не говоря уже о том чтобы позволить себе взять из заначки.
– Наверное, он откладывает их для Менделя.
– Это большой вопрос. У ребенка нет лишней тетради в запасе, и портфель как из-под бомбежки. Посмотри на себя, Мирав. Тебе немного за сорок, а выглядишь, как деревенская тетка. Не удивлюсь, если он тебя поколачивает.
– Бывает, когда выпьет. Трезвый – никогда, а если в рот попало, то лучше ему на глаза не попадаться. Повод не нужен, он его сам найдет. Тетя, за долгие годы проживания я знаю все наизусть. Это прям спектакль! Начинается с пустяка. Ходит, ищет к чему привязаться и всех подозревает. Раньше я пыталась его успокаивать, но от моих слов он еще больше распылялся. Кричит так, что голос перехватывает, губы синеют, и трясется от злости, как трамвай на повороте. В это время лучше молчать и в глаза ему не смотреть. Прям невозможно, что такое! Один раз он меня так избил, что голова несколько дней болела и кружилась, как на карусели. Неделю с синяками ходила. Мендель переживал сильно. Он же пробовал заступиться, а сил не хватило. Ему тогда тоже здорово досталось. Недавно нащупала шишку в груди с голубиное яйцо. Это точно после той драки, когда он мне кулаком саданул. Один день нормально, а в другой заломит, защиплет, как крапива.
– К врачу обязательно сходи и покажи, где болит.
– Обещаю. Но ты не думай, что ему сошло с рук. Я несколько дней с ним не разговаривала и рубахи не гладила. Конечно, он понял, что сделал погано, поэтому раскаялся и решил свозить нас в Киев. Мы там даже в цирке были, тот, что недалеко от гостиницы «Континенталь». Шпрехшталмейстер в красном костюме, клоуны! Девочка совсем юная с веером по веревочке ходила туда и обратно, но Менделю больше всего львы понравились. Как там красиво!
– Мира, почему ты не ушла от него в начале семейной жизни? – вытирая слезы, спросила Гала.
– Уходила. Собрала вещчи, малыша и поехала к родителям. Они выслушали, пожалели и сказали, чтобы я не смела ребенка сиротить. Пришлось вернуться и жить дальше. А что, если подумать, то не хуже других живем. Посмотрите, какие страхи женщчины рассказывают. Не берите, тетя, близко к сердцу. После того случая он почти исправился.
– Да он вообще не смел тебя бить ни разу. Слышишь?! Ни ра-зу! Что он собой представляет! Кто он такой, чтобы обижать тебя и взрослого сына! Ты даже понятия не имеешь, какая бывает жизнь! Когда он тебя последний раз целовал или платочек самый задрипезный дарил?
– Не помню.
– Он тебя совсем не уважает. Ты для него уборщица, кухарка, удобство в жизни, но только не любимая женщина. Хотя что говорить, ты сама виновата. Сколько книг за свою жизнь тобой прочитано? Вот, и я про то же. Когда была последний раз в театре или хотя бы в кино?
Избалованная вниманием публики солистка оперного театра уходит на заслуженный отдых. Вслед за первым ударом следует второй – кончина любимого мужа. Другая бы сдалась и скучно старела в одиночестве, но только не Цецилия Моисеевна! Она и в судьбе соседей примет горячее участие, и в своей судьбе еще допишет пару ярких глав…
Мама дорогая, что началось во французской столице после покупки золотой тиары скифского царя Сайтаферна! Париж бурлил, обсуждая новость. Толпы любопытных ринулись в Лувр, чтобы посмотреть на чудо древнегреческого искусства – шедевр, стоивший государству четверть миллиона франков. И только Фима Разумовский, скромный ювелир из Одессы, не подозревал, что его творение, за которое сам он получил всего две тысячи рублей, оценено так высоко… Не знал он и того, что мировой скандал вот-вот накроет его с головой.
В книгу вошли две пьесы: «Дом на волне…» и «Испытание акулой». Условно можно было бы сказать, что обе пьесы написаны на морскую тему. Но это пьесы-притчи о возвращении к дому, к друзьям и любимым. И потому вполне земные.
Странная история о странном месте под названием Лаэрен, населённом странными персонажами, которые играют в не менее странные игры — ЖЕСТОКОСТЬ, ИНФАНТИЛЬНОСТЬ, ОДИНОЧЕСТВО. И в этот мир попадает наша героиня, которой предстоит создать свою игру — ИСТИНУ — и понять, так ли необычны окружающие ее или просто скрывают то, что хочет скрыть любой, вычеркнуть из своей жизни. У каждого свой мир. Своя история. Откройте для себя Лаэрен.
В книге несколько циклов. «Африканский капкан» — добротная проза морской жизни, полная характеров, событий и самого моря. Цикл «Игра» — вариант другой жизни, память о другой стране, где в дебрях слов о демократии и свободе, как на минном поле — взрывы и смерть одиноких душ. Цикл «Жажда» — рассказы о любви. Подкупает интонация героев: звучит ли она в лагерном бараке или из уст одесситки и подгулявшего морячка. А крик героини: «Меня томит жажда радоваться и любить!» мог бы стать эпиграфом книги.
Есть много в России тайных мест, наполненных чудодейственными свойствами. Но что случится, если одно из таких мест исчезнет навсегда? История о падении метеорита, тайных озерах и жизни в деревне двух друзей — Сашки и Ильи. О первом подростковом опыте переживания смерти близкого человека.
История о том, как медиа-истерия дозволяет бытовую войну, в которой каждый может лишиться и головы, и прочих ценных органов.
Кира ворует деньги из кассы банка на покупку живого верблюда. Во время нервного срыва, дома раздевается и выходит на лестничную площадку. За ней подглядывает в глазок соседка по кличке Бабка Танцующая Чума. Они знакомятся. Кира принимает решение о побеге, Чума бежит за ней. На каждом этаже им приходится вместе преодолевать препятствия. И как награда, большая любовь и личное счастье. Эта история о том, что в мире много удивительного, а все светлые мечты сбываются. Все герои из реальной жизни.