И здрасте вам через окно! - [21]
Казалось, Яшка только и ждал, когда его попросят поставить пластинку. Он с радостью подбежал к патефону, откинул крышку и начал накручивать ручку.
– Ой, ты что делаешь, фулюган эдакий! Ты же пружину лопнешь. Хана, ви рядом, отгоните его от аппарата. Столько лет себе слушали, пока не вынесли во двор!
– Тетя Сара, ведь ничего же не случилось, – заступилась Дебора за сына.
– Конечно, но могло бы, если бы я вовремя не сказала «ша». Дети имеют особенность немножечко вредить, поэтому за ними нужно следить, скажу я вам. Рэйзел, ты девочка аккуратная, поставь нам какую-нибудь пластиночку.
Рэйзел вытащила из чемоданчика первую попавшуюся и положила на круг.
– Ну, Яшенька, зачем ждем? Медленно опускай на кружок патефонную головку. Иголочка в ней сапфировая, но все имеет свойство когда-нибудь портиться.
Яшка хоть и обиделся на Сару Моисеевну, но все же с удовольствием выполнил просьбу. Игла мягко легла в канавку, немного пошипела, и из боковой стенки ящика послышалось:
Все молча слушали песню, пока Савелий не потребовал другую, заявив, что негоже в радостный день слушать грустные песни. Яшка порылся в чемоданчике и извлек следующую. Трубы проиграли вступление, и мужской голос жалостливо запел:
– Сара, где ви набрали таких пластинок? – поинтересовалась Хана.
– Еще пока не знаю, но начинаю догадываться, какой адиет их туда положил. Яшенька, шустрый мальчик, ставь следующую.
– А ну давай сюда весь чемодан, – заорала на мужа Сара Моисеевна. – Нет, ты посмотри, все как на подбор! Сема, имею сказать, сделай так, чтобы я твоего брата никогда больше не видела. Это же он у нас патефон на несколько дней брал, а потом вернулся с полными карманами мелочи и просил на крупные разменять. Как пить дать, на вокзале, аспид эдакий, жалостливые песни приезжим крутил, хромая на одну ногу. А я-то думала, зачем он твою медаль «За оборону Одессы» просил. Хорошо, не дала, как чувствовала его подлую сущность.
– Сарочка, ну почему сразу на вокзале?
– А где, на Привозе, что ли, с таким талантом? Я туда почти каждый день хожу. Всяко бы его увидела. Так и передай ему и его прохиндейке-жене, что с этого дня мое сердце при виде их делает перебой в работе, и поэтому наш дом закрыт на долгую профилактику. Вот, нашла наконец-то душевную и всеми любимую, – довольно произнесла она, доставая из бумажного конверта пластинку. Развернув надпись к свету, она торжественно прочитала: «Цветущий май».
Тихое шуршание иглы сменили звуки фокстрота. С первыми аккордами Израил пригласил жену на танец. Вслед за ним Семен Григорьевич галантно подошел к супруге, молодецки шаркнул ножкой, как когда-то делали гусары, и, поддерживая Сару под локоток, проводил ее до «танцплощадки».
– Зиновий, за вас не спрашиваю, ви грустите. Савелий, перестаньте теребонить руками клеенку и пригласите Мирав на танец. Уверена, она не танцевала добрый десяток лет.
– Сарочка, да я уже и забыла, как это делается, а муж так вообще никогда не умел.
– Семен, я не обижусь, если ты на следующий танец пригласишь не меня. Помоги женщчине радостно встрепенуться. Мирав, смотрите и освежайте опыт. Партнер берет даму за руку и отводит ее на уровень пышной груди. Другой он нежно лапает спину немного выше талии, если она имеется, а ви за это благодарны и кладете ему свою руку на его крепкое плечо. Считайте так: раз – правая нога пошла вперед четыре раза, и на два – пружиньте шаг, а потом столько же назад, и всех делов-то. Главное – не забывайте пружинить, ведь это фокстрот.
Оставшуюся часть вечера Зиновий пребывал в унынии. Казалось, за эти несколько часов он постарел больше, чем за все годы войны. Уголки его бровей приподнялись, образуя на лбу глубокую треугольную складку, лицо осунулось, а глаза потускнели, как у побитой собаки. Он молча смотрел на веселых соседей, от чего его сердце все больше наполнялось тоской. По пути к дому он представлял себе счастливую и спокойную жизнь, которая начнется с момента его возвращения, а приехав, наткнулся на зависть, непонимание и еще хуже – возможность быть расстрелянным. На фронте все предельно ясно и единственной заботой было выжить несмотря ни на что. Даже начал молиться, как научил его рядовой Клюев. Так ему и сказал, мол, в окопах, Зиновий, атеистов не бывает, потому запоминай и пользуйся во спасение. А он и пользовался незаметно. Укроется шинелью перед боем, словно спит, а сам шепчет, шепчет.
А здесь что? Набросились, а он и не сумел толком дать отпор. Вот и Дебора, вместо того чтобы сидеть рядом с ним, разговаривает о чем-то с Мирав. Не успел отойти, как ей уже портрет нарисовали. Один Яшка понимает его до последней клеточки своего детского организма. Прижался к плечу и уснул несмотря на музыку. И все ему нипочем, потому как отец рядом.
– Зямка, перестань грустить, – потрепал за плечо соседа подошедший Израил. – Утром будет все иначе. Вот увидишь.
Избалованная вниманием публики солистка оперного театра уходит на заслуженный отдых. Вслед за первым ударом следует второй – кончина любимого мужа. Другая бы сдалась и скучно старела в одиночестве, но только не Цецилия Моисеевна! Она и в судьбе соседей примет горячее участие, и в своей судьбе еще допишет пару ярких глав…
Мама дорогая, что началось во французской столице после покупки золотой тиары скифского царя Сайтаферна! Париж бурлил, обсуждая новость. Толпы любопытных ринулись в Лувр, чтобы посмотреть на чудо древнегреческого искусства – шедевр, стоивший государству четверть миллиона франков. И только Фима Разумовский, скромный ювелир из Одессы, не подозревал, что его творение, за которое сам он получил всего две тысячи рублей, оценено так высоко… Не знал он и того, что мировой скандал вот-вот накроет его с головой.
Книга первая. Посвящается Александру Ставашу с моей горячей благодарностью Роман «Дискотека» это не просто повествование о девичьих влюбленностях, танцульках, отношениях с ровесниками и поколением родителей. Это попытка увидеть и рассказать о ключевом для становления человека моменте, который пришелся на интересное время: самый конец эпохи застоя, когда в глухой и слепой для осмысливания стране появилась вдруг форточка, и она была открыта. Дискотека того доперестроечного времени, когда все только начиналось, когда диджеи крутили зарубежную музыку, какую умудрялись достать, от социальной политической до развеселых ритмов диско-данса.
Книга вторая. Роман «Дискотека» это не просто повествование о девичьих влюбленностях, танцульках, отношениях с ровесниками и поколением родителей. Это попытка увидеть и рассказать о ключевом для становления человека моменте, который пришелся на интересное время: самый конец эпохи застоя, когда в глухой и слепой для осмысливания стране появилась вдруг форточка, и она была открыта. Дискотека того доперестроечного времени, когда все только начиналось, когда диджеи крутили зарубежную музыку, какую умудрялись достать, от социальной политической до развеселых ритмов диско-данса.
Книга представляет собой оригинальную и яркую художественную интерпретацию картины мира душевно больных людей – описание безумия «изнутри». Искренне поверив в собственное сумасшествие и провозгласив Королеву психиатрии (шизофрению) своей музой, Аква Тофана тщательно воспроизводит атмосферу помешательства, имитирует и обыгрывает особенности мышления, речи и восприятия при различных психических нарушениях. Описывает и анализирует спектр внутренних, межличностных, социальных и культурно-философских проблем и вопросов, с которыми ей пришлось столкнуться: стигматизацию и самостигматизацию, ценность творчества психически больных, взаимоотношения между врачом и пациентом и многие другие.
Франтишек Ставинога — видный чешский прозаик, автор романов и новелл о жизни чешских горняков и крестьян. В сборник включены произведения разных лет. Центральное место в нем занимает повесть «Как надо умирать», рассказывающая о гитлеровской оккупации, антифашистском Сопротивлении. Главная тема повести и рассказов — проверка людей «на прочность» в годину тяжелых испытаний, выявление в них высоких духовных и моральных качеств, братская дружба чешского и русского народов.