— И почему я не женился на женщине, которая всегда вставала бы на мою сторону, даже когда я неправ? — взвыл Стоун. — Это будет месть. Он лишится практики, у и него будет предостаточно времени, чтобы узнать, существует ли лечение… бесплатное, разумеется! Я не заплачу ему больше ни цента!
Доктор встретил вызов:
— Но я готов узнать, что можно сделать, прямо сейчас. Естественно, это ничего не будет вам стоить.
— О чем вы? — с подозрением полюбопытствовал Стоун.
— Если вы позволите мне сделать еще одну операцию, я попытаюсь разобраться, какие нервы были перемкнуты. Не буду сейчас вдаваться в подробности, но есть возможность восстановить нервные связи. Конечно, существуют обстоятельства, осложняющие операцию, учитывая, что осколок проник довольно глубоко.
Лубин жестом адвоката наставил на него палец.
— Вы предлагаете возможность исправить ущерб, и бесплатно?
— Именно. Я хочу сказать, что приложу все усилия. Но имейте в виду, пожалуйста, что в медицине это не имеющий прецедентов случай.
Поверенный, однако, уже готов был убеждать Стоуна и его жену.
— В виду того факта, что у нас нет никаких юридических оснований для иска, удовлетворяет ли вас этот вариант урегулирования вопроса?
— О, да! — воскликнула миссис Стоун.
Ее муж колебался некоторое время, из привычки всегда противоречить.
— Наверное, — нехотя согласился он.
— Ну, тогда все в ваших руках, доктор, — сказал Лубин.
Ранкин в нетерпении обратился к медсестре:
— Сейчас же готовим его к операции.
— И работайте получше в этот раз, — заметил Стоун, сжимая горстку кубиков льда, чтобы согреть пальцы.
Стоун пребывал словно в тумане. Он не догадывался, что поставил анестезиолога в замешательство своей проблемой, но она была, наконец, решена использованием нашатыря.
Четыре расплывчатых фигуры окружили кровать и с ожиданием нависли над ним.
— Па! — раздался голос Арнольда. — Смотрите, он просыпается. Па!
— Поговори со мной, Эдгар, дорогой! — взмолилась миссис Стоун.
— Как вы его находите, доктор? — спросил Лубин.
— Он в порядке, — душевным тоном ответил доктор, привычный такт врача вернулся к нему. — Это очевидно. Жалюзи открыты, и он не жалуется, что здесь темно или холодно. — Он склонился над кроватью. — Как мы себя чувствуем, мистер Стоун?
Потребовалась минута или две, прежде чем Стоун смог пошевелить распухшим языком, чтобы ответить. Он в отвращении сморщил нос и возмущенно спросил:
— Откуда такая фиолетовая вонь?
