И век и миг... - [18]

Огонь в огонь, пролом в пролом,

Зола к золе…

И всё на нашей в основном

Живой земле.

Сплошной ожог на полстраны!

Эх, кабы знать,

Кого позвать со стороны

Помочь поднять,

Отстроить, сладить эту жизнь?

Где взять взаймы?

У них?

Да мы за их ленд-лиз —

Опять же мы! —

Платили кровью фронтовой

В жару, в пургу.

А им — ничто, им сверх того

Гони деньгу,

Гони в стальную их мошну,

Из трюма — в сейф…

Вот так и кончили войну

С победой — все.

5

— Да-а… — он помедлил чуть,

Вздохнул

И снова: — Да-а…

Ты, я слыхал, в Москву махнул,

А я сюда.

Сюда — на дедовский порог,

К местам родным.

Один пришёл из четырёх

Жив, невредим.

Один, за вычетом калек

И кто в земле.

Так что пришлось тянуть за всех,

И в том числе…

И в том числе — ты уж прости

За прямоту —

И за тебя пластал пласты,

Вёл борозду,

Пахал и сеял, хлеб возил

От всей души.

А на какие сам я жил

Шиши-гроши? —

Молчу.

А тут ещё — налог:

Терпи, село.

Теперь-то что! А было ох

Как тяжело.

А было — ты уж извини,

Скажу, как есть, —

Был голый хворост — трудодни,

Корзинки плесть.

А что в корзинки класть?

К тому ж — соображай —

Два года кряду опаль, сушь,

Неурожай.

А в пятьдесят уже седьмом

Качнулась весть:

Мы там, на самом на самом

Коньке небес.

Мы там, мы там —

Вокруг земли

Наш спутник пел.

Один в неезженной дали

И — не робел.

Ходил-звенел по небесам,

Высокий наш.

А вслед за ним Гагарин сам

На тот этаж

Взошёл — весь радостный такой,

Весь мировой

От нашей силы заводской,

От полевой.

Взошёл, как всходит колос ржи

Сквозь тлен и прах…

6

Где сердце дерева, скажи?

В его корнях.

И это нет, не ах-стихи,

Не гром-оркестр.

Мотор, он тоже от сохи,

От сельских мест,

От этих вот борозд в поту,

От скотных баз…

Ведь кто, скажи, Караганду,

Второй Донбасс

Поднял? А кто Кузнецк возвёл?

Магнитогорск?

Конечно, город, комсомол…

Но вот вопрос:

Откуда ж он такой большой,

Рабочий класс?

А всё от нас, где суп с лапшой,

Где щи да квас.

От нас — от этих вот полей

На тот большак, —

Кто по душе — мечте своей,

А кто и так

По спискам тем — в Караганду,

На Уралмаш…

Так что металл в своём роду

Он тоже — наш.

В длину — стальной ли, не стальной —

И в ширину,

А в общем-целом — земляной…

А взять войну…

7

Кто всем числом ушёл на фронт,

Как тот райком?

А наш мужской, колхозный род —

Весь целиком.

В семнадцать лет и пятьдесят,

Минуя бронь.

Мужик — солдат,

Мужик — сержант

Туда,

В огонь.

Туда.

И там — в огне с огнём —

Скажи, не так?

Он — и пехота в основном,

И он же — танк.

Везде по всей передовой,

За рядом ряд.

Чья пуля первая?

Его.

А чей снаряд?!

Его.

У Волги ль, под Москвой,

Везде, где фронт, —

Он вполовину лёг, мужской,

Колхозный род.

Лёг — и уже не отпросить В обратный ход.

А тут нам атомом грозить

Стал берег тот.

И базы, базы — по кольцу,

Чтоб нас достать.

8

И снова городу-отцу

Деревня-мать

Свой уступила интерес —

В который раз —

Подрост, какой он ни на есть —

В рабочий класс,

В науку, в спорт… Нельзя поврозь

Среди людей.

Колхоз без города, что воз

Без лошадей.

Плуги, цемент, машины там,

Товары все —

Как ток живой по проводам,

К нам — по шоссе,

По большаку — на общий круг.

И — наконец! —

Пришёл и к нам он, ситный друг,

Рубль-молодец!

Пришёл и сразу же сместил,

Снял трудодень.

«Ещё, — как лектор известил, —

Одна ступень

Вперёд…» Ну, то есть на подъём.

И нет, не врал.

Ты погляди, какой я дом

Срубил-сыграл.

Поднял! И чуть ли не с нуля.

Ступень? Ступень.

Рубль, он — силач!

Но у рубля

Есть тоже тень.

А в той тени, хоть путь и прям, —

Остерегись! —

Там их, родимых, дыр и ям —

Что нор от крыс

В подспуд, где с той ещё поры

Дух тех времён…

Вот из одной такой норы

И выполз он,

Тот самый змей, ему бы в пасть

Хо-ороший кляп.

А он — зигзагом — в барду шасть

И — кап да кап!

И — бульк да бульк! — как из онуч,

В змеевики,

Ну а потом — ох и вонюч! —

За кадыки.

Из стаканов, а иногда

Так — из горла.

Когда б не он, я б никогда

Не снял с крыла

Такую птицу. Что я — зверь

Иль злобный враг?

Вот и казню себя теперь.

А было как?

9

Всё расскажу про ту беду,

Лексаныч, друг.

Но только дай переведу

Немного дух,

Дай, как малому, по складам

Собраться мне.

Уж год, а я всё в мыслях там,

В том самом дне,

Стою на вырубке — продрог —

И впрямь, как пень.

Добыча — тьфу! — один чирок

За целый день.

Один чирок на целый лес

Ещё с утра —

А день уже считай, что весь,

Домой пора.

Закат в дожде всё гас и гас —

Светил едва…

Я флягу с пояса — и раз

Глотнул и два…

И телом слышу: потеплел,

Ожил казак.

И только это я успел,

Гляжу: косяк

Углом

И прямо на меня:

Куда?!

Назад!

Да где там. Лес тому судья:

Хмельной азарт

Опередил рассудок мой

Путём ствола

И кучной дробью по прямой

В излом угла,

В грудь головного журавля

Ударил — ах! —

И словно с мачты корабля

Высокий флаг

Сорвал!..

И стал я самому себе не свой.

Двустволку бросил — и к нему,

Гляжу: живой.

Живой!

Поднял его к плечу,

И так вот, с рук,

Туда,

Назад отдать хочу:

Лети, мол, друг.

Такое, нет, не позабыть,

Дышу пока.

Хочу, как на печь, подсадить

На облака.

«Ну, милый, ну… — и так и сяк. —

Ну, серый, ну…»

И вот уж вижу, сам косяк

Скрал вышину

И каруселью по кольцу

То вверх, то вниз, —

И ветром крыльев по лицу

Хлобысть,

Хлобысть.

За кругом круг всё «кру» да «кру»,

Труба к трубе…

И стало мне уж вот как, друг,

Не по себе.

Все трубы в крик один слились,

В крик всей родни, —

Так жалковать умеют лишь

Одни они.

«Кру-кру!.. Кру-кру!..» — над головой.

Мороз в душе.

И я застыл, как сам не свой.