И трижды был опущен занавес - [64]

– Вы были знакомы с Дорис Хаттен?

– С кем? – насупился Веддер.

– С Дорис Хаттен. Она также была…

– А! – вскричал Веддер. – Ее тоже задушили! Помню, как же!

– Совершенно верно.

Веддер сжал руки в кулаки, положил их на стол и резко подался вперед. Его глаза заблестели.

– Вы же знаете, – возбужденно заговорил он, – нет более отвратительного преступления, чем задушить человека… особенно женщину. – Актер разжал кулаки, растопырил пальцы и, не моргая, уставился на свои руки. – Только вообразите, каково это: задушить красивую женщину!

– Так вы были знакомы с Дорис Хаттен?

– Шекспир, «Отелло», – с чувством произнес Веддер хорошо поставленным голосом, а затем поднял глаза на Кремера. – Нет, я не знал эту женщину, а только читал о ней в газетах. – Тут по телу актера вдруг пробежала дрожь, он стремительно вскочил с кресла, выпрямился во весь рост и пронзительно вскричал: – Черт побери! Я всего-то зашел посмотреть на орхидеи! Вот каковы превратности судьбы!

Веддер еще раз взбил пальцами волосы, развернулся и направился к двери. Леви посмотрел на Кремера, подняв брови, но тот лишь раздраженно покачал головой.

– Вам не кажется, что он переигрывает? – шепнул я Вулфу, но тот не удосужился мне ответить.

Следующим номером программы был Билл Макнаб, редактор раздела «Садоводство» в «Газетт». Его я знал не особенно хорошо. У меня есть дружки-газетчики, но ни один из них не пишет о растительном мире. Билл подошел к столу, за которым сидел Вулф. Мне показалось, что он расстроен гораздо сильнее всех прочих, включая даже миссис Орвин.

– Не могу выразить, мистер Вулф, как сильно я сожалею обо всем, что случилось, – промямлил он.

– Тогда и не пытайтесь, – проворчал Вулф.

– Нет, право, мне так жаль. Ужас, просто ужас! Я и вообразить не мог, что случится нечто подобное… Правда, эта несчастная не была членом Манхэттенского клуба цветоводов, но это отчасти даже усугубляет ситуацию. – Макнаб повернулся к Кремеру. – Я несу полную ответственность за произошедшее.

– Серьезно?

– Да. Это была моя идея. Именно я убедил мистера Вулфа устроить этот прием. Он разрешил мне разослать приглашения. И я уже поздравлял себя с небывалым успехом! Всего в клубе состоит сто восемьдесят девять человек, а здесь побывало более двухсот. И потом такое! Что мне делать? – Он повернулся назад. – Я хочу, чтобы вы знали, мистер Вулф. В «Газетт» попросили написать для них статью на первую полосу, но я отказался наотрез. Даже если меня уволят… ни за что не стану этого делать.

– Присядьте, пожалуйста, – предложил ему Кремер.

Ответы Макнаба, по крайней мере, внесли хоть какое-то разнообразие в монотонную картину. Он признал, что за день трижды покидал оранжерею: проводил уходящего гостя до прихожей и два раза спустился проверить списки – уточнить, кто пришел, а кто нет. В остальном ответы его оказались такими же типичными. Он никогда не слышал о Синтии Браун и ее брате. К этому моменту мне уже казалось не просто бесполезным, но и глупым тратить время на оставшихся семерых или восьмерых человек только потому, что они надумали уходить позже остальных и в результате застряли у нас. К тому же подобного рода допросы были для меня в новинку лишь с чисто технической точки зрения. Любому копу в участке известно, что все задаваемые вопросы должны быть направлены на выяснение трех основных моментов: мотив, средства и возможность. В данном случае все ответы уже были известны. Мотив: поняв, что Синтия узнала его, убийца спустился за ней по лестнице, увидел, как она входит в кабинет Вулфа, и догадался, что она намерена все рассказать знаменитому сыщику. Тогда он решил помешать ей сделать это самым быстрым и надежным способом из всех ему известных. Средства: любой обрывок ткани. Сгодился бы даже носовой платок из кармана убийцы. Возможность: он был здесь… как и все, кого Сол занес в свой список.

Стало быть, если мы хотим узнать, кто задушил Синтию Браун, нам следует сначала выяснить, кто задушил Дорис Хаттен, а копы уже пять месяцев бьются над этой загадкой.

Едва Билл Макнаб удалился, его место за столом занял полковник Перси Браун.

Держался он вполне достойно, хотя и явно чувствовал себя не в своей тарелке. На мой взгляд, этот мужественный человек меньше всего походил на ловкача-мошенника. Устроившись за столом напротив Кремера, новый свидетель сразу устремил цепкий взгляд своих серых глаз на инспектора. Ни Вулф, ни я его не интересовали. Он представился как полковник Перси Браун, и Кремер сразу поинтересовался, каких именно войск он полковник.

– Мне кажется, – совершенно спокойно сказал Браун, – что я смогу сэкономить вам время и силы, если сразу изложу свою позицию. Я готов честно и подробно ответить на все вопросы относительно того, что я видел, слышал или делал с тех пор, как переступил порог этого дома. Тут я готов всячески вам помогать. Ответы же на все прочие вопросы вы услышите лишь в присутствии моего адвоката.

– Я ждал чего-то подобного, – кивнул Кремер. – Проблема в том, что мне, вообще-то, наплевать на то, что вы видели и слышали сегодня днем. Ладно, к этому мы еще вернемся. А сейчас у меня встречное предложение. Обратите внимание, я даже не спрашиваю, почему вы попытались слинять незадолго до нашего прибытия.