И танки наши быстры - [26]

— Куда вы ее! Не уносите. Она еще встанет. Меня же накажут…

Бурцев и санитар, перетаптываясь и шаркая, двинулись к дверям.

Проходя в двери, санитар задел выступающей круглой частью узла за косяк. Раздался глухой стук.

— Тише, ты, не налегай! — сердито крикнул санитар.

— Куда вы ее! Пусть она сама идет! — Краем глаза Бурцев видел, что убийца вскочил с табуретки и забился.

На лестничной площадке возникла заминка — кому идти первому.

— Иди, иди! — мотнул головой вниз по лестнице санитар. — Ногами вперед. Теперь можно.

* * *

Остаток дня Бурцев просидел дома. Он никому не звонил и сам не отвечал на звонки. Пробовал смотреть телевизор и никак не мог сосредоточиться на том, что говорили с экрана. Несколько раз заглядывал в холодильник, но там ничего не было, да и есть как-то не хотелось.

Дважды Бурцев поднимался по лестнице и звонил в восьмую квартиру. Он волновался за Настю. И до убийства-то девушка была явно не в себе, а теперь и представить было трубно, каково ей. К кому из соседей она могла пойти, он не знал, но в любом случае ей пора было уже вернуться. Однако на его звонки никто не отзывался, и как Бурцев ни прислушивался, ему не удалось услышать за дверью никаких признаков жизни.

Но уже после десяти часов кто-то позвонил Бурцеву в дверь. Удивляясь позднему гостю, Бурцев открыл двери и увидел на пороге Настю.

— Вы еще не спите? — спросила она. — Я увидела, что в окнах горит свет…

— Не сплю. Проходите, — сказал Бурцев.

Но девушка осталась стоять на пороге.

— Спасибо. Я на минутку.

Она посмотрела в лицо Бурцеву. В полумраке лестницы Бурцеву было плохо видно выражение ее лица.

— Какой ужасный день… — проговорила Настя. — Какое несчастье…

— Да.

— Бедная Валентина… Бедная… Бедная… Вот так жил человек, жил… И вдруг его не стало… А ведь на ее месте должна была быть я…

Бурцев пожал плечами:

— Не думайте об этом. Вы не должны об этом думать. Настя кивнула. И неуверенно переступила с ноги на ногу.

— И Коля… — добавила она. — Его тоже очень жалко… Он ведь совсем не злой… Только очень замкнутый… И совсем беззащитный… Ну, вы понимаете…

— Если он болен, то его не станут сажать с уголовниками, — сказал Бурцев. — Поместят в больницу… Будут лечить.

— Да? — с надеждой взглянула ему в глаза девушка.

— Конечно! — отвел глаза Бурцев.

Настя кивнула. Было заметно: она цепляется за любую соломинку, чтобы убедить себя в том, что все не так плохо. Бурцев исподтишка внимательно на нее посмотрел. Что-то в ее поведении было не совсем так…

Она вздохнула, хотела сказать еще что-то, но сдержалась и не сказала.

— Простите, пожалуйста, что я так ворвалась… — помолчав, проговорила Настя. — Но я, оказывается, боюсь идти в свою квартиру… Вы меня не проводите?

— Конечно.

Бурцев накинул куртку и вслед за девушкой вышел на лестницу.

Они поднялись на Настин этаж. В квартире царил все тот же беспорядок. Кресло было опрокинуто. Диван сдвинут с места. На полу был мелом очерчен контур тела.

— Давайте я помогу вам прибраться, — предложил Бурцев.

— Нет, нет, не надо. Завтра… А сейчас я лягу здесь, на диванчике…

Бурцев зажег все огни, которые нашлись в доме, и все же кое-как расставил мебель по местам. Не сговариваясь, они не стали оставаться в гостиной, а прошли на кухню и сели у барной стойки.

— Хотите, пойдемте ночевать ко мне? — сказал Бурцев. — У меня места много. Семейство уехало отдыхать…

— Спасибо. Но если я сегодня себя не пересилю, потом уже никогда не смогу здесь жить.

Бурцев согласился.

Настины глаза, покрасневшие от слез и волнений сегодняшнего дня, блестели.

— Говорят, в таких случаях нужно выпить водки, — сказала она. — Как вы думаете?

— Думаю, что говорят правильно.

— А у меня нет водки. Только коньяк.

— Это все равно.

Настя достала какую-то причудливую бутылку, каких Бурцеву никогда не приходилось прежде видеть, и две тонких рюмочки. Бурцев отрицательно помотал головой и указал на фужеры. Настя достала фужеры.

Бурцев разлил коньяк по фужерам. Они не стали чокаться, Бурцев опрокинул в рот коньяк, не почувствовав вкуса. Настя вслед за ним залпом выпила свой.

Почти сразу по внутренностям полилось тепло. Настя достала плитку шоколада. Они отломили по дольке и закусили коньяк.

— А где вы были? — спросил Бурцев. — Я заходил к вам несколько раз…

Настя пошевелилась и посмотрела на Бурцева каким-то странным взглядом.

— Я?

— Да.

Она запнулась. И тон ее почему-то стал торжественным.

— Я ходила встречаться с Игорем… — сказала она.

— С каким Игорем? Кто такой Игорь?

— Игорь? Это он. Мой бывший друг.

— Кто?! — Бурцев вытаращился на Настю с открытым ртом.

Настя тихо улыбнулась.

— Мой друг. Тот самый. Оказывается, он звонил мне сегодня целый день. И никак не мог дозвониться. Я не поднимала трубку, думала, это Коля, а это был он! Понимаете?

— Нет.

— Он не звонил мне полгода, с тех пор как мы расстались. А тут позвонил. И не просто позвонил, а настойчиво дозванивался. Потому что почувствовал: со мной что-то не в порядке, мне угрожает опасность. Понимаете?

Бурцев внимательно посмотрел Насте в лицо. Ее глаза блестели.

— И что?

— Он не дозвонился и вечером приехал сам. Когда все это… уже случилось. Мы два часа сидели в машине и разговаривали. Он даже хотел остаться ночевать, просто так, чтобы мне было не страшно одной, но потом мы решили, что этого не нужно делать.