И так же падал снег - [114]

Был февраль семидесятого года. Расцеловал я своих ребятишек — и на поезд. Еду и думаю: их ведь тоже перетаскивать придется. Олежка уже в школу пошел, Костик от детсадика в восторге. Ну, ладно, меня куда-то тянет, а дети-то при чем?

В Челнах меня приютил Саша Слободенюк. Назначение я получил бригадиром. Но вначале мы не столько работали, сколько готовились работать. Здесь в строители записались люди, которые только на картинках видели, как дом собирается, им сначала нужно было обзавестись хотя бы самыми элементарными навыками.

Много хлопот было у нас с этим двенадцатиэтажным домом. Таких в Челнах никто не собирал, к тому же детали привозные — из Москвы, а каждый строитель знает, что значит везти детали за сотни километров. Дом поручили моей бригаде. Я еще подумал: «Надо Темиртау самый сложный дом достался, и здесь то же самое».

Мороки хватили с избытком. Детали поступали неритмично и некомплектно. Идут карнизы, когда еще на подвал не все завезли. Ворочаешь, ворочаешь карнизы в поисках деталей для подвала, сберегаешь их, как хрустальные вазы — чего доброго, треснут в перетасовке, тогда хлопот не оберешься. Плохо, что маркировки на панелях не было, — приходилось полагаться в основном на собственную догадку, тщательно изучать чертежи, чтобы разложить детали по «фамилиям». Например, есть такая деталь — перемычка. Она одна на весь дом. Два дня потратили, чтоб отыскать ее, все переворошили.

Подвал мы месяца два собирали. Смонтируем имеющиеся детали — и снова загораем. Николай Мартынов развлекает разговорами: «Эх, парни, не знаете вы Одессу. У нас в Одессе, когда цветут каштаны, Маруся с Дерибасовской надевает новую юбку в красный горошек и сводит с ума отставного капитана Моню, а Саша Куликовский, не будь я одесситом, задарма раздает бычков в томатном соусе…»

Никакой он не одессит: работал на трассе Одесса — Кишинев, и только-то. Но ребята привыкли к трепу: пусть, мол, язык почешет, повеселит публику.

Кто-то обязательно дежурит на Каме, и как баржа причалит, мы бежим разгружать ее, раскладываем панели.

Ну, а когда прошли два этажа, дело стало подвигаться быстрее. Наша бригада на виду: как-никак собирается первая двенадцатиэтажка, с нее начинается новый облик Набережных Челнов. Несколько раз приезжал секретарь горкома партии Раис Киямович Беляев. Поинтересуется, выслушает, подбодрит — глядишь, кое-что сдвинулось с мертвой точки, и ребята побыстрее начинают работать — понимают, какое значение придают нашей двенадцатиэтажке…

Мы разговорились с Филимоновым о дружности коллектива, и он сказал, что сплачивают бригаду не культпоходы в кино или вылазки за город, не обсуждение прочитанной книги, а сама работа.

— С каких это пор труд перестал сплачивать людей? — спросил он нас в упор. Таня пожала плечами, а я смолчал, надеясь услышать ответ от самого Филимонова. — Нам некогда устраивать сейчас прогулки за город, работаем иногда по двенадцать часов. А некоторые еще учатся, дежурят в БКД… Кстати, строители выдвинули лозунг: «В красивом городе должны жить красивые люди». Так вот, здоровье города начинается с искоренения пьянства, с тишины на улицах. Приезжие удивляются: кого только здесь нет, народу нагрянуло — страсть! А хулиганов не видно. Хозяином улицы стал человек с красной повязкой на рукаве. Строитель, которому дорог покой города.

Был еще один знаменательный день в камазовском календаре: открывалось в Челнах новое здание филиала Казанского инженерно-строительного института.

К двенадцати часам на площадке перед зданием первого вуза в Набережных Челнах собрались представители общественности города, партийные, комсомольские работники, студенты, строители. В толпе я разглядел Виктора Петровича Филимонова — он на полголовы возвышался над окружающими, и я пробрался к нему.

— Как домик — ничего? — спросил он меня.

После двух «небоскребов», что стоят на проспекте Мусы Джалиля (бывший Альметьевский тракт), это было третье великолепное здание бригады Филимонова. Я сказал ему об этом, он кивнул и сообщил, что вторую двенадцатиэтажку они смонтировали еще быстрее, чем первую.

Бригада Филимонова подхватила известный теперь на всю республику почин монтажников Раиса Салахова: перевыполнять задание каждый день, каждую неделю, каждый месяц на каждом объекте и с высоким качеством работ. Филимоновцы дали слово вдвоем трудиться за троих и вызвали на соревнование бригаду Александра Слободенюка. Я спросил Виктора, как он соревнуется со своим другом и кто сейчас впереди.

Филимонов повел плечами, улыбнулся и как бы между прочим проговорил:

— Его Маргарита работает у меня сварщицей и учится на вечернем отделении энергостроительного техникума. Недавно ее избрали депутатом горсовета.

— Интересно, за кого же она болеет?

— Подтягивайся, говорит, муженек (это она Саше), береги честь фамилии, не позорь жену. А вон и наш декан, — кивнул он, заметив Иду Борисовну Ларионову.

— Вижу, — сказал я. — Вы, студенты, многим обязаны ей: сколько она затратила сил и энергии, чтобы в Челнах открыть строительный институт.

— Перед ней-то мне и неловко, — сказал Филимонов. — Один корреспондент написал в газете, что Филимонов такой примерный, и работает хорошо, и учится на отлично… Какое там отлично! Хвосты замучили… А случилось в тот день собрание районного комсомольского актива и выбрали меня в президиум, и декана нашего тоже. Сижу рядом, готов сквозь землю провалиться. А она так хитро на меня посматривает и говорит: «Ты, Виктор, уже кривые научился чертить?» Горел я синим огнем. Впрочем, и выводы для себя сделал.