И семь гномов - [6]

- А в худшем? - спросил Прусак невинно.

И тут все пятеро немного помолчали и поправили колпачки. О худшем нам тогда не хотелось думать.

- Худшего не будет,- заявил Крот,- они ждут от нас как раз такого шага навстречу. Да, на известный компромисс мы вынуждены будем пойти. Но - и это моя основная идея - мы и не будем просить петь на площадях и стадионах. Мы попросим для себя лишь скромную площадку - так и назовем ее: Площадка Гномов. В конце концов они тоже любят нашу Белоснежку. И знают, как верно мы ей служим.

- Положим, у них одна Белоснежка, у нас другая,- заметил Плешивый, чеша в бороде.

Но слово за слово - и все пятеро достигли согласия. Тактика Крота была принята за основу реализации Плана. Оставалось лишь привлечь двух остальных участников, за которых волноваться не приходилось. Сговорились: Раввина берет на себя Плешивый, Красавчик оповещает Придурка.

Раввин был очень крупный гном. И борода у него была крупная, черная, с проседью. Он говорил, что она отросла, когда ему сравнялось три года, а уже к семи в ней появились серебряные нити. Раввином его звали за то, что писал он свои песни на манер псалмов. Причем были у него весьма причудливые произведения, которых никто из гномов толком не понимал. Скажем, такое:

Вечерняя молитва Ложкомоя

Ты слышишь, слышишь меня,

Ложкомой мой правды моей,

Дал мне силы домыть,

Так помилуй.

Понимать никто не понимал, никто не ведал даже, кто такой Ложкомой, но чудилось в песнях Раввина нечто значительное, крупное, как он сам. Легкомысленный Красавчик, правда, во хмелю задорно утверждал, что Раввин самый обыкновенный графоман, и тогда Плешивый сердился и ворчал, что не нам судить ближнего своего, что и без нас судей там, наверху, найдется, хоть отбавляй.

Как и Прусак, Раввин водки тоже не пил. И тоже - по здоровью, у него была язва. Зато он всегда носил с собой бутылку кефира и пакет чищеных грецких орехов. Раввин очень-очень любил всяческих белоснежек, как правило, из своего же НИИ, где служил младшим научным сотрудником, хоть и имел степень кандидата химических наук,- гномы вообще, как известно, очень сноровисты по дамской части. Раввин беспрестанно жевал орехи - для повышения потенции. При всем том это был прекрасный и нежный семьянин, отличный муж, заботливый отец и внимательный сын. Семья из четырех человек - Раввин, его хрупкая жена с несколько трагическим взглядом терпеливой козы, прыщавый сын-школьник и больная теща - занимала вполне приличную по тем временам кооперативную пещеру, всю пропахшую особым настоявшимся домашним духом: это были запахи лекарств, застарелых болезней, лежалого белья и старенькой мебели, которую протирали уксусом.

Здесь была и еще одна особенность - тут и там стояли ветхие, ободранные чемоданы, баулы, тюки, а между ними связанные в пачки книги по электрохимии, справочники по электротехнике и англо-русские словари. Все это увидел Плешивый, едва переступив порог жилища Раввина, и его слегка замутило с непривычки.

С Раввином была связана какая-то смутная история: однажды он решился было покинуть подземный мир да и вообще саму нашу страну, но, кажется, передумал. Он говорил, что однажды ночью проснулся в испуге и понял, что если там, наверху, его песни никому не нужны, то и за океаном вряд ли кто-нибудь будет их слушать.

Все это припомнилось Плешивому, и тот подумал, что это нагромождение следы сборов к несостоявшемуся отъезду, следы, которые еще не успели стереться.

Едва Раввин вывел Плешивого на улицу - он не доверял и стенам собственного дома,- как схватил приятеля за рукав. Плешивый еще и слова не успел произнести, как Раввин выпалил:

- Надо что-то срочно предпринимать!

И это притом, что Раввин был очень рассудительный гном, не склонный к авантюрам. Но что делать: по-видимому, псалмы требовали выхода, рвались наружу, ведь даже самым осторожным гномам в какой-то момент становится невтерпеж спеть как можно более громко, чтобы их услышали далеко за пределами их подпольной обители.

У Раввина была одна особенность: если он говорил возбужденно, то изо рта у него летели маленькие фонтанчики слюны. Вот и теперь, когда он прокричал в лицо Плешивому надо что-то предпринимать, несколько капелек Раввиновой слюны застряли у Плешивого в бороде. Плешивый тайком утерся; ему стало ясно, что Раввин готов присоединиться к Плану хоть сию минуту.

Красавчику с Придурком было и вовсе легко. Едва он произнес первые, вводные слова, как у того загорелись глазки и он чуть было не бросился Красавчику на шею. Он заставил еще и еще раз перечислить состав участников, и было видно, как он польщен,- Придурок вообще был невероятно тщеславен. Дело в том, что и в сладком сне он помыслить не мог, что когда-нибудь окажется в такой компании, где были и Плешивый, и Крот, и Прусак, и Счастливчик. Впрочем, это был начинающий гном, молодой певец, он сравнительно недавно уже в солидном возрасте спел свою первую песню. Причем нельзя сказать, что это получилось у него слишком благозвучно. И Красавчику еще пришлось уговаривать остальных согласиться на эту кандидатуру - впрочем, в разговоре с Придурком он об этой своей роли скромно умолчал. Тем более что Плешивый, скептически относившийся к неофитам, предложил сначала послушать, что Придурок покажет, а там уж и решать. Так что Придурок был приглашен, так сказать, с испытательным сроком. Забегая вперед, скажем, что позже главным защитником песен Придурка оказался, как это ни удивительно, самый рафинированный из нашей компании - Счастливчик. Впрочем, парадокс объясним: Придурковы песни были вульгарны, а противоположности, как всем известно, тянутся навстречу одна другой.