И повсюду тлеют пожары - [56]

Лекси не отвела взгляда от ветрового стекла.

— Я уверена.

— Это же серьезное решение, знаешь. — Пёрл поискала сравнение, которое Лекси наверняка поймет. — Его нельзя отменить. Это не как свитер покупать.

— Я знаю.

Лекси притормозила на светофоре, и Пёрл разглядела темные круги у нее под глазами. На памяти Пёрл Лекси еще не бывала такая усталая и такая серьезная.

— Ты же никому не рассказывала? — спросила та, когда машина снова тронулась.

— Конечно нет.

— Даже Сплину?

Пёрл вспомнила, как соврала Сплину вечером — мол, она не пойдет в школу с ним, потому что ей с утра к стоматологу. Сплин вроде бы ничего не заподозрил; ему и в голову не приходило, что Пёрл может соврать. Это хорошо, но слегка обидно: он с такой легкостью верил ей снова и снова, даже не допускал, что она способна на неправду.

— Я ему ничего не говорила, — ответила Пёрл.

Клиника оказалась скромным бежевым домиком — чистые блистающие окна, цветущие кусты у входа, стоянка. Можно подумать, сюда ходят проверить зрение, поговорить со страховым агентом, подать налоговую декларацию. Лекси поставила машину с краю и протянула Пёрл ключи.

— Держи, — сказала она. — Обратно вести придется тебе. У тебя же временные права с собой?

Пёрл кивнула и не стала напоминать, что, говоря строго, с временными правами ей можно водить только в присутствии взрослого — старше двадцати одного года — обладателя нормальных прав. Пальцы Лекси, сжимавшие ключи, были белы и холодны, и Пёрл, вдруг поддавшись порыву, взяла ее за руку.

— Все будет хорошо, — сказала она, и они вместе зашагали в клинику, где двери разъехались, словно только их и ждали.

За стойкой сидела дородная медноволосая медсестра, которая посмотрела на двух девчонок с доброжелательным сочувствием. Она такое видит, наверное, каждый день, подумала Пёрл, — девушек в ужасе от того, что сейчас будет, в ужасе от того, что будет, если сейчас не сделать ничего.

— Тебе назначено, деточка? — спросила медсестра. И перевела любезный взгляд с Пёрл на Лекси.

— Да, — сказала Лекси. — На восемь.

Женщина постучала по клавишам.

— Имя?

Тихо, будто стыдясь, будто это и впрямь ее имя, Лекси ответила:

— Пёрл Уоррен.

У Пёрл едва не отвисла челюсть. Лекси старательно избегала ее взгляда, а медсестра тем временем смотрела в экран.

— Тебя кто-нибудь отвезет домой?

— Да, — сказала Лекси. И наклонила голову в сторону Пёрл, по-прежнему не глядя ей в глаза. — Сестра. Она меня отвезет.

Сестры, подумала Пёрл. Мы вовсе друг на друга не похожи. Никто ни в жизнь не поверит, что Пёрл — маленькая, кудрявая — родственница гибкой, гладкой Лекси. Все равно что сказать, будто шотландский терьер и борзая — щенки из одного помета. Женщина мельком на них глянула. И то ли пришла к выводу, что это похоже на правду, то ли решила притвориться.

— Садись, заполни, — сказала она, протянув Лекси планшет с розовыми анкетами. — Тебя скоро позовут.

Когда они отошли подальше от стойки и сели в самые дальние кресла, Пёрл склонилась к Лекси поверх планшета.

— У меня нет слов. Ты зачем назвалась мной? — прошипела она.

Лекси сползла по креслу.

— Запаниковала, — ответила она. — Я позвонила, а они спросили, как меня зовут, и я вспомнила, что мама знакома с директором клиники. И, понимаешь… папа в новостях с этим делом Маккалла. Я не хотела, чтоб меня узнали. Сказала первое имя, какое в голову пришло. Так получилось, что твое.

Пёрл это не утихомирило.

— А теперь все будут думать, что забеременела я.

— Это же просто имя, — ответила Лекси. — Проблемы-то у меня. Даже если они не знают, как меня зовут. — Она вдохнула поглубже, но как будто сдулась еще больше. Даже ее волосы, заметила Пёрл, обвисли и падали на лицо, заслоняя глаза. — А ты… ты можешь быть кем угодно.

— Да блин. — Пёрл забрала у Лекси планшет. — Дай сюда. — И принялась заполнять анкеты, для начала вписав свое имя. Пёрл Уоррен.

Она уже почти закончила, и тут дверь в дальней стене отворилась и вышла медсестра в белом.

— Пёрл? — сказала она, глянув на папку в руках. — Мы тебя ждем.

В графе «Контактное лицо в экстренном случае» Пёрл нацарапала имя своей матери и свой домашний телефон.

— На, — сказала она, сунув планшет Лекси. — Готово.

Та поднялась медленно, как во сне. Мгновенье они так и стояли, обе держали планшет, и Пёрл чувствовала, как сердце Лекси грохочет в кончиках пальцев и передается деревяшке.

— Удачи, — тихонько сказала Пёрл.

Лекси кивнула и забрала планшет, но в дверях остановилась и глянула через плечо, точно проверяла, не исчезла ли Пёрл. Взгляд ее говорил: Умоляю. Умоляю тебя, я сама не знаю, что делаю. Умоляю, будь здесь, когда я вернусь. Пёрл подавила порыв кинуться следом, взять Лекси за руку, пройти с ней по коридору, будто они и вправду сестры, девочки, что поддерживают друг друга в таких вот испытаниях, девочки, что годы спустя будут держать друг друга за руки при родах. Девочки, что не смущаются наготой и болью друг друга; девочки, которым особо нечего друг от друга скрывать.

— Удачи, — повторила Пёрл громче, а Лекси снова кивнула и следом за медсестрой скрылась за дверью.

* * *

Миссис Ричардсон, пока ее дочь переодевалась в больничную рубаху, звонила в дверь к мистеру и миссис Райт. Одним трехчасовым рывком она одолела дорогу до Питтсбурга, ни разу даже не остановившись, чтобы зайти в туалет или размять ноги. «Я что, правда взяла и сюда поехала?» — спрашивала она себя. Пока неясно, что она скажет этим Райтам и что надеется почерпнуть от них. Ясно, однако, что тут кроется некая тайна, и равно ясно, что ключ к ней — у Райтов. Миссис Ричардсон и прежде несколько раз отправлялась в путь ради статьи: в Коламбус, расследовать урезание бюджета штата; в Анн-Арбор, когда бывший школьник из Шейкер-Хайтс сыграл квотербеком в матче Мичиган против Университета штата Огайо. Тут ровно то же самое, говорила она себе. Имею полное право. Надо все выяснить — и выяснить лично.