И они поверят в обман - [4]

Ну все! Как после такого творить?! Я полдня потратила, а она не может отгадать.

— Деревце? Кустик? Кучка…

— Никакая это не кучка!

Обреченно вздохнув, я махнула рукой.

— Присядь и подожди меня. Я принесу глину, — Катарина поднялась и удалилась в соседнюю комнату.

Я терпеливо дождалась, пока мама вернется уже с плотным брезентовым мешочком. Она присела и усадила «надутый комочек счастья» к себе на колени; заправила мне за ушко волнистую прядку, выбившуюся из косы, и потянулась за водой в графине, подвигая его ближе.

— Милое мое дитя, твой дар словно глина, — на стол она высыпала небольшую горсть порошка коричневатого цвета.

— Это раздробленная и просеянная глина. Сейчас она сухая и рассыпчатая, но если мы намочим ее, она станет пригодной для лепки. Смотри, — она плеснула воды, размешала полученную смесь и принялась усиленно разминать пластичную лепешку, избавляясь от пузырьков воздуха. — Важно чувствовать глину. Очень мокрая глина будет плохо держать форму и липнуть к пальцам. Недостаток влаги тоже усложнит работу, а постоянно появляющиеся трещины не позволят добиться необходимого результата.

Я с интересом слушала маму, не отрывая взгляда от ее рук, что кружили над глиной.

— Давай слепим шарик. Начнем с простого, — предложила она.

Мы сидели за столом и лепили, лепили. Я сама смешивала глину и воду, катала шарик, а после делала из него игрушку. Моя мама показала мне разницу между рогатым комком с неровными боками, наспех мной слепленным, и фигуркой барашка, которую мы трудолюбиво создали вместе.

Я почесала нос, оставив на нем глиняный след. Катарина пересадила меня на соседний стул, плеснула воды в таз и принялась смывать глину с моих ладошек и чудесного носика.

— Для начала тебе надо хорошенько продумать все мелочи. От этого будет зависеть результат.

— Это долго и это ску-у-учно! — я с нетерпением мотыляла ногами.

— Это — интересно! — на меня посмотрели светло-синие глаза, излучающие тепло и заботу. — Чем тщательнее ты будешь прорабатывать все моменты, тем увлекательнее будет наша игра.

— Какая игра? — я оживилась и ловко увернулась от мокрой тряпки, которая в очередной раз пыталась вытереть мой нос.

Катарина мягко рассмеялась.

— Ты будешь делать копии предметов, а я буду искать среди них настоящий.

— Как это?

Платок все же достиг своей цели и, стерев все следы недавней работы, убрался обратно в таз с мутной водой. А я недовольно фыркнула, подражая нашей кобылке.

— Берешь, к примеру, тарелку и делаешь такую же, и третью. А я буду угадывать, в какую тарелку налить вкусную кашу, — она сделала задумчивое лицо и легонько постучала пальчиком по своей щеке. — Представляешь, что будет, если я промахнусь?

И я представила! От мамы я то и дело слышала: тут убери, это сложи, где у игрушек место, почему на полках пыль, а платье на полу? А тут каша, да по столу растекается и не я мимо тарелки промахнулась! Я расхохоталась, предвкушая веселье.

— Так что это было? — воспользовалась ситуацией мама.

— Бабочка! — воскликнула я в ожидании новой игры.

Вот только все оказалось куда сложнее, чем я думала. Катарина была не из тех людей, кто дарит незаслуженную награду, чтобы поддержать моральный дух или потешить мое самолюбие. Она на раз определяла фальшивки. А я злилась и закипала, становясь пунцово красной, что на фоне цвета моих волос, смотрелось… необычно. Зато она терпеливо объясняла в чем мои ошибки и мы подолгу сидели, разбирали и думали, как их исправить. Сказать по правде, это было весьма утомительно, а обнаруживать снова и снова, что я бездарность было особенно тяжело. Уставшая, я отправлялась умываться и спать, а мама садилась за работу.

Бывало, я психовала и забрасывала свою бестолковую магию, не понимая, почему я такая глупая, что не могу повторить элементарную тарелку с незамысловатым рисунком. Я убегала к нашей кобылке, чистила ее щеткой от пыли, кормила ворованной с кухни морковью, или гоняла по двору подрастающего лохматого пса. На душе становилось спокойнее, жаль, что на время.

Раз за разом после недолгой паузы и внимательно рассмотренных предметов, стоящих на столе, половник переворачивался над реальной посудиной. Густая каша неспешно попадала точно в цель, так же медленно портя мне настроение. Мясо мы почти не ели, каша или овощное рагу били основным нашим блюдом. Посуда, глиняные горшки и вазочки, детские игрушки хоть и неплохо продавались, но когда в семье маленький ребенок, а хозяйка дома очень привередлива к внешнему виду и прочей чепухе, то приходится тратить монеты на платья, пусть и простого кроя, заколки и иные атрибуты девичьего гардероба.

Бум.

Я уронила голову на стол. Я безнадежна! Ну что за несправедливость?! Яспер, вон, во всю магией балуется… и ведь получается! Его неизменно счастливое выражение лица — явное тому подтверждение. Я уложила голову на ухо и вонзилась взглядом в злосчастную тарелку. От отчаяния хотелось выть!

Катарина неодобрительно на меня посмотрела. Мама отставила кастрюлю с молочной кашей в сторону, опустила половник в таз и подсела ко мне.

— Милая, сколько раз мне повторять, что подобное поведение за столом недопустимо? — я шевелила губами, копируя Катарину, ей все равно не видно, густые медные пряди скрывали мое лицо.