И нет счастливее судьбы: Повесть о Я. М. Свердлове - [19]

— Нет, это не шашка, а палаш.

— Нет, шашка. Могу поспорить.

— А у кого выясним, кто из нас прав?

— Хотя бы у господина жандарма.

Григорий подошёл к столику, за которым важно восседал блюститель порядка. Разрешить спор двух парней ему труда не составило — ведь речь шла о его личном оружии.

— А на что же мы спорили? — сказал Яков Григорию, который наигранно сокрушался по поводу того, что проиграл.

Григорий вытащил из кармана монету и звонко бросил её на стол.

— Вот, пятиалтынный...

Такая ставка заинтересовала жандарма.

— Немного, но на пару стопок хватит, — продолжал Свердлов. — Правда, я не пью.

— Вот и хорошо, — обрадовался Григорий. — Значит, ничего я не проиграл.

— Нет уж, этому не бывать! — нарочито запротестовал Яков. — Их благородие нас рассудило, они и получат эту монету.

Жандарм не отказался. Он давно уже посматривал с вожделением на гранёную, видать, только что опустошённую им рюмку, стоявшую на столе.

Яков, внимательно вглядываясь в жандарма, вдруг сказал:

— А я ведь знаю ваше благородие. На днях вы так браво уволокли куда-то одну дамочку. Не влюбились ли? — хитро подмигнул он, но тут же добавил, как бы извиняясь: — Впрочем, не думаю.

— А я могу держать пари, что это так! — подхватил Григорий и вынул из кармана ещё одну монету.

— Вот ты и проиграл! — воскликнул жандарм и положил на пятиалтынный свою огромную руку. — Эта дамочка, — уже вполголоса сказал он и присвистнул: — Её сам штабс-ротмистр затребовал к себе.

— Красивая, наверно, — высказал предположение Григорий.

— Эх ты, недоумок, — возмутился блюститель порядка и, снова перейдя на шёпот, добавил: — Политическая она. Особо опасная!

— Больная, что ли? — подмигнул Яков.

— Сам ты больной. Противу государя она. Штабс-ротмистр так и сказал: попалась, голуба.

— Ну и что же с такими делают? — поинтересовался Григорий.

— Знакомый телеграфист сказывал, что её Москва к себе затребовала. Я её сам в вагон сажал.

— Второго класса? — наивничал Яков.

— Первого, — сострил жандарм. — С решётками который...

Хоть Семашко признал этот разговор с жандармом излишне озорным, он, однако, не осудил Якова: значит, Абсолют арестована. А ещё раньше взяли Грача — Баумана... Кто же теперь в Северном бюро?

С той поры прошло несколько месяцев. И вот возле мастерской отца Яков встретил Ростовцева. Тот поспешно:

— Я тебя целый час ищу. Николай Александрович ждёт. Срочно.

— Сейчас, только пальто надену. Ноябрь нынче холодный.

У Семашко сидел незнакомый мужчина.

— Это товарищ из Северного бюро, — сказал Николай Александрович. — Наш комитет рекомендует тебя, Яков, на самостоятельную работу партийца-профессионала.

Самостоятельная работа... Свердлов ещё не полностью представлял себе, что это значит. Но он давно ощущал, что здесь, в Нижнем Новгороде, полиция не даст ему развернуться. Слишком уж хорошо она знает его.

— Подумай, Яков, отныне тебе придётся расстаться с родным городом, со всем тем, к чему ты привык с детства, — говорил Семашко. — Но подумай и о другом. Тебе доверяет Северное бюро Центрального Комитета, за тебя ручаемся мы, нижегородцы.

— Куда я должен ехать? — коротко спросил Свердлов.

— А уж это тебе скажет представитель Северного бюро товарищ Титоренко.

Нижний Новгород... Начало жизни, всей деятельности Якова Михайловича. Листовки, выступления, демонстрации. Знаменитые, воспетые Горьким сормовские события. И пламенные речи, бросавшие в дрожь нижегородскую жандармерию, и твёрдое решение после Второго съезда РСДРП идти с Лениным, с большевиками. Всё это — Нижний Новгород, город детства и юности Якова, его революционная колыбель.

Его весенние мелодии...

Но и первые встречи с полицией, с помощником прокурора Виссарионовым. О, этот «слуга царя и отечества» слишком уж пристально присматривался к Свердлову, словно старался запомнить, словно чувствовал, что эта их встреча — не последняя.

Яков стал профессиональным революционером. Отныне у него не было ни дома, ни постоянного места жительства, ни твёрдого заработка — приходилось выполнять отдельные чертёжные работы, давать частные уроки, чтобы прокормиться. Но главным для него, для всей его жизни оставалось стремление быть полезным пролетариату, его революционной ленинской партии.

Из письма Я. М. Свердлова товарищу: «В Москве, как тебе, вероятно, известно, я пробыл день и с вечерним поездом отбыл к конечной цели своего путешествия — Ярославль. Но тут мне пришлось пробыть всего трое суток, по прошествии коих я отправился в Кострому, где в данный момент и пребываю. Я поселился здесь в качестве „профессионала“ по поручению Северного комитета... Вообще чувствую себя довольно бодро; иногда жаль Нижнего, но всё же я доволен, что уехал, ибо там я не мог расправить крылья, а я думаю, они у меня имеются; там учился работать, сюда же приехал уже учёный и имею широкое приложение всех своих сил».

Часть вторая. ТОВАРИЩ АНДРЕЙ

Если условия царизма и обрекали его, как и всех тогдашних революционеров, на деятельность преимущественно подпольную, нелегальную, то и в этой подпольной и нелегальной деятельности тов. Свердлов шёл всегда плечо к плечу и рука об руку с передовыми рабочими...