И нет счастливее судьбы: Повесть о Я. М. Свердлове - [21]

...Листовой цех Верх-Исетского завода — длинный, похожий на барак огромный корпус. Но светлый: одна стена почти целиком стеклянная, и от неё разливается по всему корпусу чуть задержавшийся на грязных окнах, посеревший предвечерний свет. Поближе к стенам лежит упакованное в тюки листовое железо, и кажется, что совершенно пусто в этом огромном корпусе.

Когда Свердлов входил сюда, Пётр Ермаков, молодой парень в рабочей, пропитанной ржавчиной блузе, сказал:

— У каждой проходной наши ребята, чуть что, дадут знать. У них и браунинги есть, и кинжалы самодельные. А у меня даже маузер.

Выступающих на митинге было много.

Свердлов слушал, присматривался к каждому оратору. Многие из них уже прошли школу рабочей стачки. Вон рассказывает парень о том, что во время забастовки в степи, за заводским посёлком полиция пыталась отобрать у рабочих листовки.

— Как бы не так, — говорил юноша. — Ни одной бумажки не отдали мы, спрятали, и ищи ветра в поле!

Свердлов любовался парнем.

— Почему тогда, за посёлком, отступила полиция? — Это говорил уже Ермаков. — Потому что были мы там не одни. С нами вместе бастовал завод Ятеса. А уж если рабочие сжались, как пальцы, в кулак, не разжать его никому.

Ермаков закончил, но не сошёл с места. Смахнув со лба пот, он произнёс:

— Слово имеет товарищ Андрей.

Яков слышал, как перешёптывались рабочие:

— Андрей? А фамилия!

— Наш? Заводской?

— Увидим...

Свердлов взобрался на один из железных тюков и начал свою речь — первую в здешних условиях. Со вниманием слушали его рабочие, пристально вглядывались в простое, но одухотворённое лицо неизвестного им ещё человека.

— События в Петербурге и во всей России подтверждают — царский трон скрипит и шатается, ножки у него подточены. Самодержавие ни перед чем не остановится, чтобы удержать свою власть. Но растёт демократическое движение в России. Это не мелкие волны, не отдельные приливы, это само революционное море. И вы, рабочие, в том море главная сила, единственный последовательный революционный класс.

Андрей сделал небольшую паузу и добавил:

— А что же сейчас главное в нашем революционном движении? Партия большевиков говорит, что исторический час решительных схваток с царизмом наступил. Стало необходимостью вооружённое восстание!

— Вот это по-нашему! — раздался голос.

— Восстание нужно готовить, рабочим надо вооружаться, — продолжал оратор. — Призываю вас создать на Верх-Исетском заводе боевую дружину.

— Верно!

— Говори, Андрей!

Где-то вдалеке едва слышно прозвучал, несмело взлетел тревожный, предупредительный свист. Рабочие насторожились. Свист повторился, но уже гораздо ближе.

Андрей вскинул руку:

— Да здравствует вооружённое восстание! Долой царизм! Да здравствует революция!

Только соскочил Андрей с железного тюка, Пётр Ермаков настойчиво потянул его за собой:

— Пошли, товарищ Андрей. Брат мой, Алексей, тебя проводит... Мне здесь оставаться надо.

Кто-то из рабочих остановил Свердлова:

— Погоди, я сейчас...

И подошёл к стеклу, ладонью снял с него чёрный нагар и провёл по рукам Свердлова.

— Так-то лучше, Андрей. Больше на нашего заводского будешь смахивать. У нас иногда руки проверяют... А ты, Ермаков, веди его котлами. Знаешь дорогу?

— Знаю.

Пробирались через закоулки завода, вышли на улицу. Алексей Ермаков поминутно оглядывался, не преследуют ли. Но жандармские свистки заглохли.

Свердлов шёл за Алексеем, думал о старом заводе, о его рабочих, с которыми теперь ему встречаться часто, об этом молодом парне в чёрной, как и у брата, рабочей блузе.

Вышли с завода, когда стемнело.

— Идти-то в какую сторону? — спросил Андрей.

Парень почесал затылок, оглянулся на заводской забор и сказал:

— Да вот уж, пойдём ко мне.

Первые дни в Екатеринбурге пролетели стремительно, словно слились в одно целое. Движение — постоянное, безостановочное. Екатеринбургский комитет, разумеется, нужно укреплять, хотя люди здесь боевые, энергичные. Свердлову необходимо ещё побывать на окрестных заводах — в Сысерти, Алапаевске, Надеждинске, Нижнем Тагиле. С его приездом центр всей революционной работы на Урале постепенно переместился в Екатеринбург.

Поездки по заводам Урала убедили Андрея — стачечное движение нарастало и рабочие хотели встретиться с членами комитета, получить ответ на вопрос: что делать дальше?

Ещё одно обстоятельство требовало этих поездок — нужно разъяснять позицию большевиков в связи с выборами в Государственную думу, статью Ленина, напечатанную в газете «Пролетарий». Проект министра внутренних дел Булыгина о создании «Законосовещательного органа» — это не что иное, как сделка царизма с помещиками и крупными буржуа. Рабочие и крестьяне практически никаких избирательных прав не получали. Но сейчас ясно, под каким лозунгом проводить этот бойкот. Ленин в «Пролетарии» пишет определённо — даже для активного бойкота необходим точный, прямой лозунг. Таким лозунгом может быть только вооружённое восстание.

У Екатеринбургского комитета позиция ленинская, и Яков Михайлович имел возможность убедиться в этом. Перед самым его приездом в Екатеринбург отцы города снизошли до разговора с рабочими о том, что, мол, выборы в Государственную думу — это и есть народное правление. Им хотелось заручиться голосами рабочих. Собрание состоялось в уездном земстве.