И нет счастливее судьбы: Повесть о Я. М. Свердлове - [22]

Об этом Свердлов узнал от Сергея Черепанова.

— Нашим тузам казалось, что всё идёт по их замыслу и плану. Однако...

Сергей, для товарищей — Лука, говорил радостно, даже весело, а Фёдор Сыромолотов степенно поглаживал бороду... Когда земцы насладились некоторыми милыми их сердцу речами, поднялся один из рабочих:

— Ваша Дума, ваш избирательный закон ничего не имеют общего с интересами народа. Мы предлагаем свою, пролетарскую резолюцию: «Долой Государственную думу! Долой самодержавие! Да здравствует вооружённое восстание! Да здравствует РСДРП!»

Словно птицы, разлетелись по залу листовки с этой резолюцией, с этими призывами.

— Долой правительство!

— Долой царя!

И слились голоса в одну боевую песню:

Отречёмся от старого мира,

Отряхнём его прах с наших ног...

Очнулись земцы и охранники, кинулись от одного телефонного аппарата к другому, но напрасно: провода перерезаны. Так и вышли демонстранты из зала на улицу, а их обгоняли революционные песни.

Шуму демонстрация наделала много: о социал-демократах говорили повсюду. Помощник прокурора Екатеринбургского окружного суда Глассон, по поручению своего сановного начальства, допрашивал одного свидетеля за другим — купцов, земцев. Но в глазах каждого из них был такой испуг, а в показаниях — столько противоречивости, что он сам во всём запутался. Виновных не удалось обнаружить...

Комитетчики были довольны и не скрывали этого. Им хотелось знать, что скажет по поводу демонстрации представитель ЦК товарищ Андрей.

— Что и говорить, смело и даже отчаянно... Екатеринбургским ищейкам вы задали работы, а у сильных мира сего, безусловно, поджилки затряслись.

— А что дальше? — спросил Федич у Андрея.

— Мужество, храбрость всегда вызывают уважение. Но сейчас этого мало. В России революция, товарищи. Значит, нужны не отдельные выступления, пусть даже самые звонкие, а организация всех рабочих на общую стачку, на вооружённое восстание. Оружие, боевые дружины, агитация рабочих масс повседневная, неустанная — вот что сейчас нужно прежде всего. Оружие частично можно выковать на месте, — продолжал Андрей. — За взрывчаткой и винтовками поедем в Ижевск... Местные товарищи обещали помочь. С железнодорожниками я уже договорился — перевезут.

В лесу за вокзалом — одна из массовок. Теперь посланец ЦК товарищ Андрей признанный руководитель екатеринбургских большевиков. Они увидели, как самозабвенно работает этот человек, с какой увлечённостью, как быстро ориентируется в обстановке, находит правильные решения. Постоянно звучит на митингах его голос. Вот и сейчас:

— Товарищи! Здесь, вдали от екатеринбургских площадей, мы собрались, чтобы поговорить о своих делах. Настанет время, и мы выйдем на улицы хозяевами своего города, своей судьбы. А сейчас главное — готовиться к этому, создавать боевые дружины, учиться стрелять, владеть оружием...

Пётр Ермаков слушал Андрея — вроде всё обычно, всё известно. Но почему хочется идти за этим человеком в огонь и в воду хоть сию минуту? Откуда сила в нём такая — вести за собой людей!

Уже в конце сходки Пётр вдруг запел... Поначалу Свердлову показалось, что он уже слыхал эту песню на мотив «Дубинушки» — пели её в разных местах России по-разному. Был свой вариант «Дубинушки» и в Нижнем. А здесь слова другие. Яков прислушался:

За годами года проходили чредой,

Изменилась родная картина.

И дубина с сохой отошли на покой,

Их сменила царица-машина.

Видно, рабочие хорошо знали эту песню, потому что припев подхватили дружно:

Эх, дубинушка, ухнем,

Эх, зелёная, сама пойдёт!

Наладим,

Тай смажем,

Тай пустим!

Всё было в этой песне — и про дворянскую жизнь, и про барщину, и про то, что русский купец превратил мужика в машину, и что «наш рабочий порой восклицает с тоской: „Тяжелее сохи ты, машина!“».

А заканчивалась песня воинственно:

Нет, страшись, грозный царь, мы не будем, как встарь,

Безответно сносить своё горе,

И, как в бурю волна, пробуждаясь от сна,

Люд рабочий бунтует, как море.

Фёдор Фёдорович Сыромолотов похож на былинного, русского богатыря. Товарищи любили его и называли Федей Федичем. Отсюда и его партийная кличка — Федич. Именно от него впервые узнал Яков о Клавдии Новгородцевой. Её только что выпустили из тюрьмы под денежный залог, внесённый братом Иваном. Она решила покинуть Екатеринбург, где её слишком хорошо знала охранка. Федич так красочно, восторженно говорил о Новгородцевой, что Свердлову казалось — он давно знает её, видит, как едет она на своём велосипеде по всей округе, выполняя задание комитета. Всё, что слышал он о ней, было близко и понятно ему, отвечало его представлению о женщине-революционерке.

Впоследствии Свердлов не раз вспоминал первую встречу с Клавдией Новгородцевой. Но тогда не мог и предполагать, что она навсегда войдёт в его жизнь.

...На свидание у плотины через реку Исеть Клавдию привёл Федич. Свердлов ещё издали заметил в толпе гуляющих его могучую фигуру. Яков неторопливо направился в ближайший переулок. Через какое-то время он услышал позади себя быстрые и лёгкие шаги (как и условились, Федич остался на центральной улице). Новгородцева взяла Якова под руку, как старого знакомого.