И нет этому конца - [23]
Итак, началась игра в кошки-мышки…
— Да ничего особенного, — соврал я.
— Та знаю трошкы. Людына як людына! — осторожно ответил санитар.
Но тут не выдержал старшина:
— Брось финтить, Задонский! Нашел перед кем дурочку валять!
— Яку дурочку? — удивленно и испуганно переспросил тот.
— А вот яку: сбежал к немцам твой Чепаль!
— Чепаль — до нимцив? — Вид у Задонского, точно его обухом по голове ударили.
— Или дезертировал, — постарался я несколько смягчить обвинение.
— Це не може буты, — негромко произнес санитар.
— Почему? — обрадовался я.
— Вин так чэкав наших, так чэкав…
— Не так, как у нас в поселке одна… стерва? Мужа ждала, а соседу дала? — со странным выражением лица проговорил старшина.
— У нього и сын був в партизанах.
— Сын в партизанах, а тесть в полицаях? С обеих сторон подстраховался?
— Вы и про тестя вже знаете?
— А ты как думал? — усмехнулся старшина.
— Так Чепаль за того тестя не видповидаэ! Той тесть вид першей жинкы.
Старшина повернулся ко мне:
— Ишь как закругляет! На все у него опровержение ТАСС имеется!
И опять к Задонскому:
— А ежели он у тебя такой хороший, то, может, скажешь нам с лейтенантом, куда он, такой хороший, подевался, покинул свой боевой пост?
— А як я можу то знаты? — пожал плечами Задонский. — Я на цьому берези, вин — на тому…
Мы со старшиной переглянулись. Дальше вести разговор было бессмысленно.
— Ладно, идите, Задонский, — отпустил я санитара.
Он неловко повернулся и зашагал к землянке.
— Куда же девался Чепаль?
— А хрен его знает! — произнес старшина. — Может, еще заявится…
Утром ко мне на перевязку пожаловал сам комендант переправы. Следом за ним в землянку спустился паренек в мятой шинели с солдатскими погонами. На его красненьком носу поблескивали очки в железной оправе. «Наверно, с майором», — решил я.
Лицо коменданта выражало смущение.
— Поглядите, лейтенант, что-то там все мокнет и тянет…
— Пожалуйста, раздевайтесь, товарищ майор, — произнес я и с упреком посмотрел на него. Кто-кто, а он, человек образованный и немолодой, должен был знать, к чему может привести отказ от госпитализации.
Мы с Орлом помогли ему снять шинель, портупею, гимнастерку, на которой тяжело повис еще ни разу не виденный мною орден Александра Невского. Я с трудом оторвал от него взгляд. Вот бы мне такой! Валюшка бы так и ахнула…
— Ну что там? — обеспокоенно спросил комендант.
— К сожалению, попала инфекция.
— А нельзя ли покрепче прижечь?
— Чтобы вам совсем плохо стало?
Неужели он все еще надеялся, что обойдется?
Сбоку сверкнули стекла очков: пареньку тоже захотелось взглянуть на рану. Пусть смотрит!
Пока шла перевязка, я молчал. Зато бинтов на майора не жалел. Даже рука устала крутить витки… Все! Теперь можно ему сказать.
— Товарищ майор…
— Бросьте, лейтенант!.. В госпиталь я не поеду!
— Товарищ майор, я не имею права больше оказывать вам помощь!
— Это еще почему? — ощерился он.
— Потому что я не врач. Ваша рана нуждается в срочном врачебном лечении в условиях госпиталя.
— Могу подтвердить! — вдруг услыхал я рядом слабый голос.
Вот это да! Солдатик, пришедший вместе с комендантом. Кто он? Медик? Но тогда почему без звания?
Впервые майор не знал, что ответить мне…
— Помогите одеться! — сорвал он досаду на Козулине и Буте, которые тихо занимались своими делами. Оба так и подскочили. Бросились выполнять приказание.
Когда майора одели, я велел отправить его в госпиталь на первой попутной машине…
Солдатик же в очках почему-то остался. Я подошел к нему и удивленно спросил:
— А вы разве не с майором?
— Нет, — он взглянул на меня исподлобья. — Меня прислали к вам. Вот записка.
Он достал из кармана шинели смятую грязную бумажку.
В ней мелким и аккуратным почерком было написано:
«Лейтенанту И. Задорину. Посылаю в ваше распоряжение бывшего слушателя второго курса Военно-медицинской академии Лундстрема в качестве фельдшера. Капитан Борисов».
Я заулыбался во весь рот. Это было так неожиданно, так здорово! Теперь во взводе нас будет уже три медика. Можно развернуться!
К тому же приятно иметь в своем подчинении настоящего слушателя академии. Пусть он еще не врач, но его голова, прикрытая засаленной пилоткой, надо думать, полна медицинских знаний. Однако до чертиков любопытно, почему он не доучился и по званию всего лишь рядовой. Даже не младший лейтенант, даже не старшина, даже не ефрейтор… Может быть, совершил какой-нибудь серьезный проступок и был отчислен? Впрочем, как непосредственный начальник я могу спросить об этом. Но сперва ответ по существу — на записку.
— Молодчага капитан Борисов! Нам вот так, — и я провел рукой по горлу, — нужен был еще один медик!
Лундстрем снял очки и принялся протирать их несвежим носовым платком. Его глаза подслеповато и беспомощно глядели на меня.
— Ты сам бросил учебу, — спросил я его как можно непринужденнее, — или…
— Или! — отрезал он и нацепил на носик очки.
Дальше выспрашивать его я не стал. Захочет — сам расскажет.
Теперь мы говорили исключительно о делах, и по его цепким вопросам ко мне я понял, что в медицине он разбирался и круг своих обязанностей представлял отчетливо. Мне он понравился с первого взгляда. И даже то, что он время от времени опасливо поглядывал на правый берег, гремевший всеми видами оружия, я воспринимал как нечто естественное и делал вид, что ничего не заметил.
Все три повести, вошедшие в книгу, действительно о любви, мучительной, страстной, незащищенной. Но и не только о ней. Как это вообще свойственно прозе Якова Липковича, его новые произведения широки и емки по времени охвата событий, многоплановы и сюжетно заострены. События повестей разворачиваются и на фоне последних лет войны, и в послевоенное время, и в наши дни. Писательскую манеру Я. Липковича отличает подлинность и достоверность как в деталях, так и в воссоздании обстановки времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие романа развертывается в наши дни в одной из больших клиник. Герои книги — врачи. В основе сюжета — глубокий внутренний конфликт между профессором Кулагиным и ординатором Гороховым, которые по-разному понимают свое жизненное назначение, противоборствуют в своей научно-врачебной деятельности. Роман написан с глубокой заинтересованностью в судьбах больных, ждущих от медицины исцеления, и в судьбах врачей, многие из которых самоотверженно сражаются за жизнь человека.
Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».