И. Мышкин – один из блестящей плеяды революционеров 70-х годов - [20]

Борьба до конца

После объявления приговора Мышкин оставался в Петербурге недолго. Уже в апреле 1878 г. царские власти поспешили отправить его в Новобелгородскую центральную каторжную тюрьму Харьковской губернии, славившуюся особо тяжелым режимом содержания заключенных. Здесь в одиночной камере Мышкин провел два долгих года.

Камера, в которой поместили Мышкина, была низкой и темной, питание в тюрьме было отвратительное. Закованные в цепи заключенные спали на голых койках, жестоко страдая от холода. «Ночью, – вспоминал один из каторжан, – мучительный сон на голых досках; скорченные, спутанные цепями и одеревеневшие от холода члены – и ни клочка, хотя бы соломы, какая всегда найдется к услугам последней бездомной собаки»⁷¹.

Но хуже всего то, что режим политического отделения тюрьмы, кроме физических, причинял тяжелые нравственные муки: отсутствие свиданий с родственниками, ограничение чтения. Продолжительное время заключенным выдавались для чтения лишь книги религиозного содержания. Особенно же жестокой пыткой явилась полная бездеятельность заключенных: царские власти в нарушение всех законов распорядились не допускать политкаторжан ни к каким работам. С этим был связан особый расчет: полная бездеятельность заключенных, приговоренных к длительным срокам наказания, должна была неизбежно тяжело отражаться на их психическом состоянии. И недаром среди находившихся в каторжных централах был такой высокий процент смертности и психических заболеваний. По приблизительным подсчетам, из числа политкаторжан, содержавшихся в Новобелгородской и Новоборисоглебской тюрьмах Харьковской губернии в период 1875 – 1880 годов, 30% умерли или сошли с ума. «Заживо погребенными» назвал содержавшихся в Новобелгородской тюрьме один из товарищей Мышкина по заключению.

Так же как и остальные, Мышкин был заключен в одиночную камеру и подвергнут всем жестокостям этой каторжной тюрьмы. Первое время он вел себя сдержанно, внимательно присматривался к тюремным порядкам и в стычки с начальством не вступал. Мышкин мечтал о побеге и не хотел привлекать к себе излишнего внимания. Но, ознакомившись с тюремными нравами, он убедился, что фактически в тюрьме создан режим планомерного уничтожения борцов за народное дело. В течение первых же месяцев Мышкин узнал от надзирателей, что несколько его соседей один за другим сошли с ума. В этих условиях он решил начать открытый протест с требованием предоставить политическим заключенным работу. Однажды утром из камеры Мышкина понеслись равномерно повторяющиеся крики:

«Я требую физического труда, я требую ремесленной работы!»⁷²

Следует отметить, что в старом здании тюрьмы стены не были очень толстыми и звук проходил достаточно хорошо. Выкрики Мышкина резко разносились по всему зданию, призывая заключенных к борьбе. Его протест услышали и надзиратели. В тюрьме поднялась суматоха, Мышкина увели в темный карцер. Через шесть дней его оттуда выпустили, но, едва охрана доставила его в камеру, Мышкин снова начал кричать, требуя предоставления ему работы. Его снова отправили в карцер, но тем не менее в результате этого протеста Мышкин, поддержанный всеми заключенными, добился своего: тюремная администрация уступила. Ему, как и всем политическим заключенным, было разрешено под наблюдением надзирателей пилить и колоть дрова. Таким образом, Мышкин в Новобелгородской тюрьме выступил инициатором борьбы, которая принесла пользу всем заключенным.

После происшедших событий Мышкин основное внимание сосредоточил на подготовке побега. Внимательно изучив все особенности тюрьмы, он задумал дерзкий план: взломать незаметно пол камеры и сделать подкоп под стены тюрьмы. Несмотря на кажущуюся фантастичность такого плана, Мышкин энергично приступил к его выполнению. Подобранным на прогулке гвоздем он терпеливо расшатал половицы и сделал это так умело и осторожно, что, убирая их ночью, а днем ставя на место, сумел не привлечь внимания при ежедневных осмотрах камеры. Используя в качестве инструмента все тот же гвоздь и добытую им на прогулке штукатурную лопатку, Мышкин повел подкоп.

К этому времени тюремное начальство решило извлечь пользу из знаний Мышкина в области топографии. Ему предложили изготовлять для земств и других учреждений географические карты. Мышкин и это новое занятие использовал для подготовки побега. Поскольку в городе нельзя было появиться в арестантской одежде, Мышкин для совершения побега из отрезков холста, который ему предоставлялся теперь для расклейки карт, сумел сшить себе легкий летний костюм. Казалось, все было готово к побегу, но в самый последний момент надзиратель случайно обнаружил подкоп. Мышкина посадили в карцер, и было начато следствие по делу о подготовке побега.

Однако, учитывая обстановку в России в 1880 г., царские власти не были заинтересованы поднимать шум вокруг этого дела. В стране нарастала новая революционная ситуация, происходило резкое обострение классовой борьбы. Поскольку одни полицейские репрессии оказались недостаточными, царское правительство было вынуждено лавировать, сочетая карательные меры с заигрыванием с либеральными слоями общества. Поэтому следствие о попытке к побегу скоро было прекращено. Не заинтересованные в привлечении внимания к насилиям, широко практиковавшимся на царской каторге, власти решили объявить Мышкина душевнобольным. Это было очень выгодно и удобно для царских властей, так как случаи психических расстройств были в царских каторжных тюрьмах обычным явлением. Кроме того, нельзя не учитывать, что этим бросалась тень и на предыдущую революционную деятельность Мышкина.