И была любовь, и была ненависть - [5]

Когда Итикуро подошел поближе, один из крестьян обратился к нему:

— Почтенный монах! Вы очень кстати пожаловали. Тут у нас путник, трагически скончавшийся. Раз уж вы здесь, не откажите в любезности отслужить по нему поминальную.

„Не от руки ли разбойника погиб этот человек?“ — сразу подумал Итикуро, услышав про трагическую кончину. Воспоминания всколыхнулись в сердце, пробудив раскаяние. Он в оцепенении замер. Оказалось, однако, что это утопленник.

— Да, выглядит как утопленник… Но у него во многих местах раны… Как он погиб? — с тревогой спросил Итикуро.

— Господин монах, наверное, впервые странствует здесь и не знает про опасную цепную переправу — она недалеко отсюда, вверх по реке. Место это — самое страшное в нашей округе! В обе стороны проходят по переправе люди с лошадьми, и очень многие попадают там в беду. Вот и этот тоже… Он из Какидзакаго, что в верхнем течении реки. Погонщик лошадей. Сегодня утром, когда переходил переправу, конь взбесился, погонщик упал, а там высота — все пять дзё.[11] Вот такой ужасной смертью погиб несчастный, — объяснил один из крестьян.

— Цепная переправа? Мне уже приходилось слышать об этом опасном месте. А что, несчастья такие часто случаются? — спросил Итикуро, глядя на труп.

— В год по нескольку раз, человек до десяти погибает. Страшное это место, другого такого нет… Да еще ветры и дожди разрушают переправу, а отремонтировать как следует не удается.

Разговаривая с Итикуро, крестьяне прибрали труп. Итикуро прочитал над покойным молитву и, закончив, поспешил к цепной переправе.

Пройдя всего одно тё,[12] Итикуро увидел утёс. Правая сторона его, словно вырубленная стена, возвышалась над рекой больше чем на десять дзё. Светло-серая поверхность обрыва неровная, с острыми складками. Утес, казалось, всасывал в себя реку, и омывающая его подошву темно-зеленая вода пенилась в водоворотах. Прямо в утес упирается ровная дорога. К середине обрыва, огибая скалу, прилегает настил из связанных цепями бревен сосны и криптомерии. Жуткое зрелище! Значит, это и есть та самая переправа. С этого пастила посмотришь вниз — река, до которой пять дзё, взглянешь вверх — давит громадина утеса. Тут не только у слабонервной женщины или ребенка захватит дух и затрепещет сердце…

Цепляясь за скалу, стараясь унять дрожь в ногах и тверже ступать, Итикуро наконец перешел настил. Потам снова посмотрел на крутую скалу. И в этот миг его словно озарило. Он, чьи грехи так огромны, что небольшими благодеяниями их не искупить, должен отрешиться от всего, набраться мужества и отдать свою жизнь во имя великого дела. Ведь в своих молитвах Итикуро просил ниспослать ему тяжкие испытания. И когда он увидел переправу, где случилось несчастье с лежавшим перед ним человеком, где до десятка людей в год лишаются жизни, он загорелся желанием устранить эту опасность. Он поклялся, не щадя себя, осуществить дерзновенную идею — прорубить в скале ход длиной более двухсот кэн.[13] Наконец-то он нашел то, ради чего странствовал! Если за год спасется десять человек, за десять лет — сто, за сто лет, за тысячу — миллионы людей сохранят свои жизни!

С этого дня Итикуро всеми помыслами ушел в работу. Он поселился в келье монастыря Ракандзи. Сразу же отправился по раскинутым в русле Ямакуни деревням собирать пожертвования на строительство туннеля. Но никто не прислушивался к словам неизвестного бродяги-монаха.

— Этот ненормальный собирается продолбить насквозь скалу — более двухсот кэн. Ха-ха-ха!.. — смеялись над ним.

Но это было еще не самое плохое. Иные, выслушав доводы Итикуро, смешивали его с грязью:

— Какой мошенник! То, что он предлагает, так же возможно, как любоваться небом сквозь игольное ушко. Выдумал уловку, чтобы денег собрать побольше. Ишь, хитрец!

Почти месяц уговаривал Итикуро крестьян, но никого не смог убедить. Отчаявшись, он решил приняться за этот огромный труд один.

Держа в руках молот и долото, Итикуро стоял у подошвы скалистой громадины. Это было похоже на карикатуру. Человек собирался продолбить насквозь огромную, сжимающую реку своими изгибами скалу. Пусть это сравнительно податливая вулканическая порода, но ведь Итикуро намеревался выполнить такую работу один, рассчитывая только на свои силы!

Прохожие издевались над Итикуро:

— Все-таки он свихнулся!..

Но ничто не могло остановить Итикуро. Он вошел в прозрачную воду Ямакуни и дал обет богине милосердия Каннон. И сразу же, собравшись с силами, обрушил молот на скалу. В результате только два-три осколка отлетели в сторону. Он напрягся и ударил второй раз. И опять всего лишь несколько маленьких осколков отскочили от громадины. Итикуро нисколько не отчаивался. Вкладывая в удары всю силу, он бил по скале опять и опять. Почувствовав голод, просил поблизости подаяние. Насытившись, продолжал бить молотом по утесу. Когда не находил в себе сил работать, нараспев читал молитву Сингон, и стойкость духа возвращалась к нему. Не зная отдыха, работал день, два, три… Путники, проходившие мимо, смеялись над ним. Но Итикуро ни на миг не оставлял работы, а насмешки лишь заставляли его сильнее сжимать в руках молот.