И была любовь, и была ненависть - [2]

2

Убежав из Эдо, Итикуро и о-Юми решили отправиться в Киото, но не по тракту Токайдо, а по дороге Тосандо, чтобы избежать людских глаз. После убийства господина угрызения совести неотступно преследовали Итикуро. А эта бывшая служанка из чайного домика, эта распутница о-Юми, как увидит, что Итикуро мрачен, говорит:

— Ну, раз уж так получилось, раз уж взяли вы на душу тяжкий грех, чего вешать нос? Соберитесь с духом и живите в свое удовольствие. — С утра до вечера она внушала Итикуро черные мысли.

Когда из Синею они добрались до почтовой станции Кисо, что в княжестве Ябухава, денег осталось совсем мало. Нужда заставила их заняться низким ремеслом: о-Юми завлекала мужчин, а Итикуро вымогал у них деньги. Это был самый легкий промысел для такой пары. Так и жили они первое время, выманивая деньги у горожан и крестьян, проходивших по тракту между станциями Бисю и Синею. Итикуро сначала шел на преступления, настойчиво подстрекаемый женщиной, но в конце концов вошел во вкус. Горожане и крестьяне без сопротивления отдавали свои деньги самураю-бродяге. А Итикуро становился все более дерзок: от вымогательства денег у мужчин, приходивших к о-Юми, он перешел к угрозам, а затем сделал своей профессией вооруженное нападение с ограблением.

В один прекрасный день они решили насовсем поселиться у перевала Тории. В этом труднопроходимом месте тракт Тоосан пересекает дорога из Синано в Кисо. Днем они открывали свой дорожный чайный домик,[7] а ночью Итикуро отправлялся грабить. В естественности такого образа жизни у «его уже не было сомнений, совесть не тяготила его. Он выбирал путников, у которых имелись деньги, убивал их, деньги и одежду забирал, а труп ловко прятал. Три-четыре таких преступления — и можно жить целый год в достатке.

С тех пор как Итикуро с о-Юми убежали из Эдо, пошел уже третий год. С наступлением весны жизнь на почтовых станциях тракта Кисо забила ключом. Ко двору сегуна из северных земель направлялись феодалы со своими свитами; в храм Исэ нескончаемым потоком шли паломники из Синею, Этиго, Эттю; много путешественников направлялось из Киото в Осака.

Итикуро замыслил кого-нибудь убить и обеспечить себе год сытой жизни.

…Это произошло в ту пору, когда сакура, которая росла вдоль тракта вперемежку с криптомерией и кипарисом, роняла свои цветы. Смеркалось. К домику Итикуро подошли путники — мужчина и женщина, вероятно муж и жена. Ему лет за тридцать, ей двадцать три — двадцать четыре. Молодые супруги наслаждались путешествием одни. Скорее всего, это были богатые крестьяне из Синею.

„Не этих ли двоих выбрать в этом году?“- подумал Итикуро, присматриваясь к их одеждам.

— А что, до Ябухара не очень далеко?

Мужчина стоял перед домом и перевязывал шнурки соломенных сандалий.

Итикуро не успел и слова сказать, как из кухни пришла о-Юми:

— Нет, нет, недалеко. Вот только извольте пройти этот перевал — и половина пути позади.

Услышав эти слова, Итикуро понял, что коварный план у о-Юми уже готов и она сообщает ему об этом.

До Ябухара было больше двух ри,[8] но о-Юми неспроста сказала неправду: обычно под покровом темноты Итикуро по тайной тропе добирался до станции и там нападал.

Гость и представить себе не мог такого злодейства. В ответ на слова о-Юми он сказал:

— В таком случае хоть чаю, что ли, выпьем.

В первую западню он с молодой женой уже попал.

Женщина развязала красные тесемки шляпы и села, прильнув к мужу.

Они побыли здесь с полчаса, дав отдых уставшим ногам. Затем уплатили хозяевам и направились в сторону долины Когисо, опускаясь с перевала. Ночная синь окутывала долину…

Как только фигуры молодых растворились в вечерней дымке, о-Юми сделала Итикуро знак. Тот заткнул за пояс меч и направился за ними, как охотник, преследующий дичь. Он быстро бежал по крутой тропинке вдоль реки Кисо, справа от тракта.

Когда Итикуро добрался до аллеи, за которой была станция Ябухара, длинный весенний день сменился ночью. Белый круг луны слабо освещал вершины гор Кисо.

Вдоль тракта островками росли ивы. Итикуро спрятался под ними и стал выжидать.

В глубине души даже он, привыкший творить зло, не мог не чувствовать, насколько это жестоко — отнимать жизнь у двух ни в чем не повинных людей, да еще во время их радостного путешествия. Остановиться на полпути и так явиться пред глаза командовавшей им о-Юми? Это невозможно. И в то же время не хотелось проливать кровь этой пары. „Не надо бы им сопротивляться напрасно. Если они сами отдадут деньги и одежду, я не стану их убивать“, — думал Итикуро, все более желая такого исхода. Между тем показались быстро приближающиеся фигуры мужчины и женщины. Молодые люди не ожидали, что путь так далек, и шли торопливо, молча помогая друг другу. Видно было, что дорога утомила их.

Как только они приблизились к ивняку, Итикуро выскочил на дорогу и стал извергать привычные угрозы. Но — он так и предполагал — мужчина не испугался: заслонив собой жену, молодой человек выхватил меч и приготовился к бою. То, на что надеялся Итикуро, с самого начала расстроилось, это привело его в замешательство. Тем не менее он грозно закричал:

— Эй вы, путешественники! Будете сопротивляться — лишитесь жизни! А мне вы не нужны. Спокойно отдайте деньги, одежду и уходите.