И будет вечен вольный труд - [60]

Телега, лошадь, вход в избу…

Хвалю порядок в огороде,

Хвалю оконную резьбу.

Все — дело рук его… Какая

В нем скромных мыслей простота!

Не может пошатнуться вера,

Не может в рост пойти мечта.

Он тридцать осеней и весен

К работе землю пробуждал;

Вопрос о том: зачем все это —

В нем никогда не возникал.

О, как жестоко подавляет

Меня спокойствие его!

Обидно, что признанье это

Не изменяет ничего…

Ему раёк в театре жизни

И слез, и смеха простота:

Мне — злобы дня, сомненья, мудрость —

И — на вес золота места!

«Заката светлого пурпурные лучи…»

Заката светлого пурпурные лучи

Стремятся на гору с синеющей низины,

И ярче пламени в открывшейся печи

Пылают сосен темные вершины…

Не так ли в Альпах горные снега

Горят, когда внизу синеет тьма тенями…

Жизнь родины моей! О, как ты к нам строга,

Как не балуешь нас роскошными дарами!

Мы силами мечты должны воссоздавать

И дорисовывать, чего мы не имеем;

То, что другим дано, нам надо отыскать,

Нам часто не собрать того, что мы посеем!

И в нашем творчестве должны мы превозмочь

И зиму долгую с тяжелыми снегами,

И безрассветную, томительную ночь,

И тьму безвременья, сгущенную веками…

«О, неужели же на самом деле правы…»

О, неужели же на самом деле правы

Глашатаи добра, красот и тишины,

Что так испорчены и помыслы, и нравы,

Что надобно желать всех ужасов войны?

Что дальше нет путей, что снова проступает

Вся дикость прежняя, что, не спросясь, сплеча,

Работу тихую мышленья прерывает

И неожиданный, и злой удар бича…

Что воздух жизни затхл, что ржавчина и плесень

Так в людях глубоки и так тлетворна гниль,

Что нужны: пушек рев, разгул солдатских песен,

Полей встревоженных мерцающая пыль…

Людская кровь нужна! И стон, и бред больницы,

И сироты в семьях, и скорби матерей,

Чтоб чистую слезу вновь вызвать на ресницы

Не вразумляемых другим путем людей,—

Чтоб этим их поднять, и жизни цель поставить,

И дать задачу им по силам, по плечу,

Чтоб добрый пастырь мог прийти и мирно править

И на торгующих не прибегать к бичу…

«Стоит народ за молотьбою…»

Стоит народ за молотьбою;

Гудит высокое гумно;

Как бы молочною струею

Из молотилки бьет зерно.

Как ярок день, как солнце жгуче!

А пыль работы так грузна,

Что люди ходят, будто в туче,

Среди дрожащего гумна.

Рассвет в деревне

Огонь, огонь! На небесах огонь!

Роса дымится, в воздух отлетая;

По грудь в реке стоит косматый конь,

На ранний ветер уши навостряя.

По длинному селу, сквозь дымку темноты,

Идет обоз с богатой кладью жита;

А за селом погост и низкие кресты,

И церковь древняя чешуйками покрыта…

Вот ставней хлопнули; в окне старик седой

Глядит и крестится на первый луч рассвета;

А вот и девушка извилистой тропой

Идет к реке, огнем зари пригрета.

Готово солнце встать в мерцающей пыли,

Крепчает пенье птиц под бесконечным сводом,

И тянет от полей гвоздикою и медом

И теплой свежестью распаханной земли…

1874

«Горячий день. Мой конь проворно…»

Горячий день. Мой конь проворно

Идет над мягкой пахотой;

Белеют брошенные зерна,

Еще не скрытые землей.

Прилежной кинуты рукою,

Как блестки в пахотной пыли,

Где в одиночку, где семьею,

Они узором полегли…

Я возвращаюсь ночью бором;

Вверху знакомый взору вид:

Что зерна звезды! Их узором

Вся глубь небесная горит…

1883

Леонид Николаевич Трефолев >{274}

1839–1905

«Лошаденки за оврагом…»

Лошаденки за оврагом

Изнуренные плетутся,

Выступая робким шагом,

Под кнутом хозяйским жмутся.

И хозяева их, кстати,

Приуныли и устали;

Мало счастья, благодати

Эти люди испытали.

Говорит один (я слышу):

«Эки, братцы, неудачи!

Всю соломенную крышу

Съели дома наши клячи».—

«Верно, к зимнему Николе

Нам глодать кору придется».—

«Ни зерна на целом поле!» —

Третий голос раздается.

Тут четвертый, пятый сразу

Закричали, зашумели:

«Мы в сибирскую заразу

Обнищали в две недели!» —

«И меня, — сказал Ванюха,—

Посетила вражья сила;

Ядовитая, знать, муха

Спину крепко укусила.

Сшил себе я саван белый,

В церкви божьей причастился,

Гроб купил, с деревней целой

Пред кончиною простился.

Да на ум меня наставил

Коновал один любезный:

Прямо к спинушке приставил

Раскаленный прут железный…»

Все хохочут… Смейся дружно,

Своротив с дороги узкой,

Люд страдающий, недужный,

Терпеливый брат мой русский!

Много милости у бога,

Жизнь не вся в тебе убита,

И широкая дорога

Пред тобой вдали открыта.

1864

Осень

Осень настала — печальная, темная,

С мелким, как слезы, дождем;

Мы же с тобой, ненаглядная, скромная,

Лета и солнышка ждем.

Это безумно: румяною зорькою

Не полюбуемся мы;

Вскоре увидим, с усмешкою горькою,

Бледное царство зимы.

Вскоре снежок захрустит под обозами,

Холодно будет, темно;

Поле родное скуется морозами…

Скоро ль растает оно?

Жди и терпи! Утешайся надеждою,

Будь упованьям верна:

И под тяжелою снежной одеждою

Всходит зародыш зерна.

8 августа 1881

Нива

С молитвою пахарь стоял у порога

Покинутой хаты: «Война к нам близка,

Одной благодати прошу я у бога,

Чтоб ниву мою не топтали войска.

Тогда пропадет мой ленок волокнистый,

На саван не хватит тогда полотна…»

И с верой молился он деве пречистой,

Чтоб ниву его сохранила она.

Но враг наступал… И послышался грохот

Из сотни орудий. Как демонский хохот,

Носился по воздуху рев батарей;

И люди — ужасное стадо зверей —

Безбожно, жестоко терзали друг друга,

И брызгала теплая кровь, как вода,

И ядра взорали все поле без плуга,