И будет вечен вольный труд - [17]

Я тож о рождестве пошел в ледник за пивом,

И тоже чересчур, признаться, я хлебнул

            С друзьями полугару;

      А чтоб в хмелю не сделать мне пожару,

            Так я свечу совсем задул:

Ан бес меня впотьмах так с лестницы толкнул,

Что сделал из меня совсем не человека,

      И вот я с той поры калека».

            «Пеняйте на себя, друзья! —

Сказал им сват Степан. — Коль молвить правду, я

            Совсем не чту за чудо,

Что ты сожег свой двор, а ты на костылях:

            Для пьяного и со свечою худо;

            Да вряд, не хуже ль и впотьмах».

<1821–1823>

Крестьянин и лошадь

      Крестьянин засевал овес;

      То видя, Лошадь молодая

      Так про себя ворчала, рассуждая:

«За делом столько он овса сюда принес!

      Вот, говорят, что люди нас умнее.

Что может быть безумней и смешнее,

      Как поле целое изрыть,

      Чтоб после рассорить

      На нем овес свой попустому?

Стравил бы он его иль мне, или гнедому;

Хоть курам бы его он вздумал разбросать,

Все было б более похоже то на стать;

Хоть спрятал бы его: я видела б в том скупость;

А попусту бросать! Нет, это просто глупость».

Вот к осени меж тем овес тот убран был,

И наш Крестьянин им того ж Коня кормил.

_______

      Читатель! Верно, нет сомненья,

Что не одобришь ты конева рассужденья;

Но с самой древности, в наш даже век,

      Не так ли дерзко человек

      О воле судит Провиденья,

      В безумной слепоте своей,

Не ведая его ни цели, ни путей?

<1830>

Щука

            На Щуку подан в суд донос,

Что от нее житья в пруде не стало;

      Улик представлен целый воз,

      И виноватую, как надлежало,

      На суд в большой лохани принесли.

            Судьи невдалеке сбирались;

            На ближнем их лугу пасли;

Однако ж имена в архиве их остались:

            То были два Осла,

Две Клячи старые да два иль три Козла;

Для должного ж в порядке дел надзора

Им придана была Лиса за Прокурора.

            И слух между народа шел,

Что Щука Лисыньке снабжала рыбный стол;

Со всем тем, не было в судьях лицеприязни,

      И то сказать, что Щукиных проказ

Удобства не было закрыть на этот раз.

Так делать нечего: пришло писать указ,

Чтоб виноватую предать позорной казни

      И, в страх другим, повесить на суку.

«Почтенные судьи! — Лиса тут приступила,—

Повесить мало, я б ей казнь определила,

Какой не видано у нас здесь на веку:

Чтоб было впредь плутам и страшно и опасно —

      Так утопить ее в реке». — «Прекрасно!» —

Кричат судьи. На том решили все согласно,

      И Щуку бросили — в реку!

<1829–1830>

Иван Иванович Козлов >{95}

1779–1840

Вечерний звон >{96}

(Т. С. Вдмрв-ой)

Вечерний звон, вечерний звон!

      Как много дум наводит он

О юных днях в краю родном,

Где я любил, где отчий дом,

И как я, с ним навек простясь,

Там слушал звон в последний раз!

      Уже не зреть мне светлых дней

Весны обманчивой моей!

И сколько нет теперь в живых

Тогда веселых, молодых!

И крепок их могильный сон,—

Не слышен им вечерний звон.

      Лежать и мне в земле сырой!

Напев унылый надо мной

В долине ветер разнесет;

Другой певец по ней пройдет,

И уж не я, а будет он

В раздумье петь вечерний звон!

1827

Сон ратника >{97}

Подкопы взорваны — и башни вековые

С их дерзкою луной^{98} погибель облегла;

Пресекла в ужасе удары боевые

      Осенней ночи мгла.

И в поле тишина меж русскими полками;

У ружий сомкнутых дымилися костры,

Во тьме бросая блеск багровыми струями

      На белые шатры.

В раздумьи я смотрел на пламень красноватый;

Мне раненых вдали был слышен тяжкий стон;

Но, битвой утомясь, под буркою косматой

      Уснул, — и вижу сон.

Мне снилось, что, простясь с военною тревогой,

От тех кровавых мест, где буйство протекло,

Поспешно я иду знакомою дорогой

      В родимое село.

Мне церковь сельская видна с горы высокой,

И Клязьмы светлый ток в тени ракит густых,

И слышу песнь жнецов, и в стаде лай далекий

      Собак сторожевых.

Я к хижине сходил холмов с крутого ската,

Разлуки тайный страх надеждой веселя,—

И дряхлый мой отец, тотчас узнав солдата,

      Вскочил без костыля.

В слезах моя жена мне кинулась на шею,

Мила, как в день венца, и сердцу, и очам;

Малютки резвые бегут ко мне за нею:

      Сосед пришел к друзьям.

«Клянусь, — я говорил, склонен на то родными,—

Теперь я к вам пришел на долгое житье!»

И дети обвили цветками полевыми

      И штык мой, и ружье.

Я милых обнимал… но пушка вестовая

Сон тихий прервала, и в сечу мне лететь!

И к Варне понеслась дружина удалая…

      Иль там мне умереть?

1828

Жнецы

Однажды вечерел прекрасный летний день,

Дышала негою зеленых рощей тень.

Я там бродил один, где синими волнами

От Кунцевских холмов, струятся под Филями,

Шумит Москва-река; и дух пленялся мой

Занятья сельского священной простотой,

Богатой жатвою в душистом тихом поле

И песнями жнецов, счастливых в бедной доле.

Их острые серпы меж нив везде блестят,

Колосья желтые под ними вкруг лежат,

И, собраны жнецов женами молодыми,

Они уж связаны снопами золотыми;

И труд полезный всем, далекий от тревог,

Улыбкою отца благословляет бог.

Уж солнце гаснуло, багровый блеск бросая;

На жниве кончилась работа полевая,

Радушные жнецы идут уже домой.

Один, во цвете лет, стоял передо мной.

Его жена мой взор красою удивляла;

С младенцем радостным счастливая играла