Хвост Скорпиона - [87]

Кори вздохнула. Хватит гадать. Завтра она зарегистрирует свою находку, свяжется с Норой и договорится, чтобы пергамент перевели. Но сначала она получит обратно магическую связку и вернет ее в комнату для хранения улик, где ей и место.

47

Адвокат Чарльз Фонтейн занимал комфортабельный офис в историческом здании в территориальном стиле[23], на первом этаже которого располагалась закусочная «Сейдж». Всем было известно, что своему прекрасному офису он предпочитает зал закусочной и чаще всего его можно найти в укромном дальнем углу, где он пьет кофе, встречается с друзьями и работает. Именно там его и обнаружили Уоттс и Морвуд в понедельник, во второй половине дня: Фонтейн сидел в одиночестве, перед ним на столе стоял большой кофейник, а все остальное пространство занимали газеты.

При их приближении Фонтейн улыбнулся и протянул руку:

– Здравствуйте, шериф. А вы, надо полагать, специальный агент Морвуд. Надеюсь, вы не обидитесь, что я не приветствовал вас стоя. Увы, в моем солидном возрасте у меня диагностировали серьезное заболевание, в просторечии известное как «жирное пузо».

Небольшой животик Фонтейна едва ли заслуживал такого громкого звания, и все же адвокат посмеялся, довольный собственной шуткой, и пригласил Уоттса и Морвуда за свой стол.

– Кофе?

– Да, не откажемся.

Фонтейн подозвал официантку, и та принесла две чашки. Фонтейн самолично налил своим гостям кофе, а потом велел сварить нового.

– Прошу прощения за беспорядок, – произнес Фонтейн, собирая бумаги и как попало распихивая их по отделениям битком набитого портфеля. – Неряшливый стол – признак внутренней гармонии. Эту мудрость я прочел на бумажке из печенья с предсказанием, а там зря писать не станут.

Внезапно Уоттс сообразил, что он до сих пор в шляпе. Шериф снял головной убор, перевернул его и, убедившись, что столешница чистая, осторожно положил рядом с собой. Поскольку он, как и остальные жители Сокорро, знал Фонтейна почти всю жизнь, Морвуд предоставил ему право вести беседу. Уоттс достал блокнот, в котором набросал кое-какие вопросы.

– Спасибо, что согласились с нами встретиться, мистер Фонтейн.

– Сколько лет мы с вами знакомы? Просто Чарльз, пожалуйста. И вас это тоже касается, агент Морвуд.

Уоттс лишь кивнул:

– В связи с убийством Гоуэра у нас возникли вопросы. Во время осмотра места преступления было установлено, что хозяин ранчо занимался торговлей предметами старины: древними реликвиями и тому подобным. По-видимому, Гоуэр продавал их, чтобы потратить вырученные деньги на наркотики.

Фонтейн кивнул:

– Совсем как его прадед, разве что Джеймс вместо метамфетамина покупал алкоголь.

– Именно. Судя по всему, многие из предметов старины добыты еще его прадедом. На ранчо есть старый сарай, и, похоже, некоторые вещи пролежали там много лет. Вероятно, коллекцию пополняли отец и дед Гоуэра. А парень постепенно распродавал ее, таким образом оплачивая свое пристрастие.

Фонтейн покачал головой:

– Подумать только! А ведь он в свое время поступил в Гарвард. Пасть так низко!

После короткой паузы Уоттс продолжил:

– Вам наверняка известно, что сообщений о краже исторических ценностей не поступало, однако на рынке неожиданно появилось много древностей неустановленного происхождения. Причем это продолжается так долго, что ситуация вызывает у меня беспокойство. Если неизвестно, откуда взялись эти предметы, значит кто-то действительно расхищает исторические и доисторические памятники. Преступники весьма осторожны и явно знают, что делают. Чувствуется профессиональная работа. Многие черные копатели даже ямы после себя не закапывают, но эти ребята умело заметают следы.

– Интересная версия. – Фонтейн отпил маленький глоток кофе. – Чтобы подобная преступная схема работала, все нужно тщательно организовать. Полагаю, группировка такого уровня не стала бы связываться с юным Гоуэром. Риск слишком велик. Кроме того, предметы старины на черном рынке, о которых вы упомянули, стоят немалых денег. Осмелюсь предположить, что большинство предметов в старом сарае Гоуэра недотягивают до этого уровня.

Уоттс хмуро улыбнулся:

– Мы надеялись, что вам известно, с кем вел дела Гоуэр.

Фонтейн откинулся на спинку стула:

– Какие конкретно артефакты вы обнаружили, шериф?

– Пули и пуговицы времен Гражданской войны, бутылки, наконечники стрел, старые журналы и книги, пару сломанных банджо и все в таком духе.

– А документов не было? Расписок, квитанций?

– Нет.

– Жаль. – Фонтейн поджал губы. – Неужели у Гоуэра не нашлось ничего по-настоящему ценного? Впрочем, если отбросить деликатность, то его прадед был всего лишь мелким старьевщиком.

– За семьдесят пять лет эти мелочи могли значительно вырасти в цене.

Тут в разговор вмешался Морвуд:

– Кстати, в курятнике был спрятан индейский рисунок девятнадцатого века.

Кустистые брови Фонтейна взлетели вверх.

– Журнальное искусство? Как интересно!

– Да, кажется, так оно называется.

– За подобные произведения можно выручить неплохие деньги. Может, Гоуэр не знал об этом рисунке? Иначе почему он его не продал?

– И вот еще что, – сказал Морвуд. – Но пока это строго между нами. Оказалось, что смерть Риверса была насильственной.