Хворый пес - [108]

Сзади, скуля, заерзал Макгуин.

– Наверное, ему требуется отлить, – заключил капитан.

– Нам обоим, – сказал Твилли.

– Да нет, всем троим.

Все вышли из машины и направились в лесок. Экс-губернатор жадно глянул через плечо на сбитого кабана. Макгуин быстро обнюхал тушу и отправился исследовать кроличий след. Пусть пес немного погуляет, решил Твилли.

Потом они вернулись к машине, и капитан спросил, как Твилли себя чувствует.

– Одуревшим. Больным. – Твилли, кряхтя, забрался на капот. – И везунчиком.

Сцинк поставил ногу на бампер, стянул купальную шапочку и потер бронзовыми от загара костяшками отросшую на голове щетину.

– Нам нужно кое-что решить, командир, – сказал он.

– Моя мать сохраняла все газетные вырезки, когда вы исчезли. Едва появлялась новая заметка, мать читала ее вслух за завтраком, – стал вспоминать Твилли. – Отец чуть на стену не лез. Он торговал участками побережья.

Сцинк насмешливо присвистнул:

– Большие сделки. Еще, еще, еще.

– Отец говорил, вы вроде коммуниста. Дескать, кто против развития, тот против Америки.

– А твой папаша, стало быть, патриот, да? Жизнь, свобода и погоня за комиссионными.

– А мать говорила, что вы – просто человек, который старался спасти любимый край.

– И здорово ляпнулся.

– Она называла вас народным героем.

Это Сцинка рассмешило.

– Твоя матушка, наверное, романтическая натура. – Он натянул купальную шапочку. – Ты тогда в детский сад ходил? Или в первый класс? Ты не можешь помнить, как тогда было.

– Мать и потом о вас говорила беспрестанно. Может, просто в пику отцу. Или втайне была на вашей стороне. Голосовала за вас, это я помню.

– Господи, ну хватит уже…

– Наверное, она бы вам понравилась. Мама.

Сцинк снял очки и вгляделся в свое отражение в блестящей решетке радиатора. Двумя пальцами поправил красный глаз, подровняв его по здоровому. Затем посмотрел на Твилли и сказал:

– Сынок, я не знаю, как тебе поступить с твоей жизнью. Ты видишь, что я сделал со своей. Но, наверное, для таких, как мы с тобой, в этом мире нет покоя. Кто-то должен все принимать близко к сердцу, иначе вообще порядка не будет. Для того мы и появились на этом свете – гневаться.

– Меня из-за этого заставили пройти курсы, – сказал Твилли. – Я не излечился.

– Какие курсы?

– «Как управлять гневом». Я абсолютно серьезно.

Сцинк расхохотался.

– Господи боже мой! А нет ли курсов по управлению жадностью? У нас их должен пройти каждый. И тех, кто не сдаст экзамен, брать за огузок и вышвыривать из Флориды!

– Я взорвал банк своего дяди.

– Ну и что? – воскликнул Сцинк. – Гнева нечего стыдиться, малыш. Иногда это единственно здравая, логичная и честная реакция. И не нужны никакие курсы, чтобы от нее избавляться! Можно спиться или застрелиться. А можно выстоять и дать бой сволочам. – Экс-губернатор задрал подбородок к небу и пророкотал:

Кто знает край далекий и прекрасный,

Где кипарис и томный мирт цветут

И где они как призраки растут

Суровых дел и неги сладострастной,

Где нежность чувств с их буйностью близка,

Вдруг ястреб тих, а горлица дика?[39]

– Я уже в этом краю, капитан, – тихо сказал Твилли.

– Знаю, сынок.

Сцинк медленно опустил голову; заплетенная в косы борода струилась прядями, словно серебристый мох, птичьи клювы стукнулись друг о друга.

– Лорд Байрон? – спросил Твилли.

Сцинк кивнул. Ему было приятно, что парень знает поэму.

– «Абидосская невеста».

Твилли потрогал рану через повязку. Действие анальгетика заканчивалось, но боль терпимая.

– Вы, наверное, слышали, что затевается крупная охота? – спросил он.

– Так точно, сэр.

– Случайно не знаете, где?

У Сцинка была возможность положить всему конец. Он не смог.

– Очень даже знаю, – сказал он и передал рассказ Лизы Джун Питерсон.

– И что вы об этом думаете?

– Охота на подставных зверей – подлость.

– Я не об этом.

– А, хочешь устроить засаду?

– Я все думаю о Жабьем острове, как не дать им построить мост.

Сцинк уставился на шоссе, где проносились машины.

– Что за идиоты? – Он будто разговаривал сам с собой. – Куда они все мчатся?

Твилли слез с капота.

– Могу сказать, куда я поспешу, губернатор. В Окалу. А по дороге куплю у дружелюбного торговца оружием мощную винтовку. Вам не нужно?

– Отдача вмиг вылечит твою грудь.

– Да уж, наверное, от боли глаза на лоб полезут. – Твилли выдернул у Сцинка из рук ключи от машины. – Раз не хотите со мной, могу подбросить до Лейк-Сити.

– Значит, вот как ты обращаешься с народным героем? В Лейк-Сити его!

– Тут жарко. Поехали.

– Я ничего не пропустил? – спросил Сцинк. – План уже есть?

– Пока нет. – Твилли облизал губы и свистнул собаке.

28

Пока Аса Ландо заправлял большой вильчатый погрузчик, Дургес грел руки о кружку с кофе. До восхода солнца оставалось три часа.

– Ты в этом уверен? – спросил Дургес.

– Он не шевельнулся со вчерашнего дня.

– Хочешь сказать, не просыпался?

– Нет, Дург. Он не шелохнулся.

– Но дышать-то дышит?

– Это да. Вроде даже кучу навалил.

– Слава тебе господи!

– Главное, нечего тревожиться. Джефи никуда не убежит.

Дургес вылил кофе на землю и вошел в изолятор № 1. Аса Ландо заезжал на погрузчике с другой стороны. Подогнув колени, носорог лежал на груди; ветеринар назвал эту позу «грудинным отдыхом». Он также определил возраст животного – за тридцать – и употребил слово «ангиопластика», что Аса понял, как «на пороге смерти». Дорог был каждый час.