Вечером шестого сентября, накануне женитьбы Пола Гьюбера, друзья устроили ему мальчишник в стрип-баре, неподалеку от Форт-Лодердейла. Заведение называлось «И хочется, и можется» и было известно по всему графству благодаря стрип-танцовщицам и ромовым коктейлям. К полуночи Пол Гьюбер находился под весьма высоким градусом и был безнадежно влюблен не то в восемь, не то в девять стрип-девочек. За двадцать долларов они позволяли ему сажать их к себе на колени и тыкаться носом в их теплую, сладко пахнущую плоть, так что Пол ощущал себя счастливейшим человеком на свете.
Его друзья тоже веселились напропалую, дурили кто как умел и поливали сцену шампанским. Поначалу девушки не выказывали особого восторга, но мало-помалу и они прониклись духом празднества. Мокрые, хохочущие, они выстроились вдоль сцены и принялись отплясывать, высоко задирая ноги, под старую мелодию Боба Сигера. Брызги шампанского и пузырьки воздуха невинно поблескивали на пушистых лобках. Пол с друзьями шумно выражали свое восхищение, подбадривая девушек и друг друга хриплыми от возбуждения голосами.
В половине третьего устрашающего вида вышибала объявил, что программа окончена. Пока друзья Пола извлекали бумажники и раскладывали на всех астрономическую сумму, проставленную в счете, виновник торжества ползком взобрался на сцену и уцепился за ближайшую девушку. Слишком пьяный, чтобы удержаться на ногах, он кое-как поднялся на колени и страстно обхватил обеими руками ее обнаженную талию. Девушка не рассердилась: она улыбнулась Полу и продолжала двигаться в такт музыке. Пол болтался вместе с ней, как утопающий, вцепившийся в спасательный круг. Он прижался щекой к ее животу и закрыл глаза. Танцовщица – ее звали Эрин – погладила его по голове.
– Шел бы ты домой, голубчик. Пора отдохнуть: у тебя ведь завтра большой день.
Кто-то крикнул Полу, чтобы он слез со сцены, и его друзья решили, что это вышибала. В заведении имелось строгое правило: никому не дозволялось лапать девушек вот так, за здорово живешь. Сам Пол ничего не слышал: он был на верху блаженства. Ричард, его ближайший друг и коллега, деливший с ним комнатку в брокерской конторе, достал фотоаппарат и принялся щелкать Пола вместе с голой танцовщицей.
– Я буду тебя шантажировать! – смеясь, объявил он. – Гони монету, а то пошлю эти снимки твоей будущей теще!
Словом, все развлекались кто во что горазд, и, казалось, всем было весело. Поэтому друзья Пола были совершенно ошарашены, когда какой-то человек вдруг вскочил на сцену и начал лупить его по голове пустой бутылкой от шампанского.
Три, четыре, пять ударов подряд обрушивались на голову Пола, однако он не разжимал рук. Девушке едва удавалось уклоняться, чтобы тоже не попасть под удар. Человек с бутылкой был высок ростом, с небольшим брюшком, одет в дорогой костюм. Волосы его серебрились густой сединой, хотя пышные изогнутые усы были черными. Никто из участников мальчишника не знал его.
При каждом ударе, наносимом по голове несчастного маклера, из горла нападавшего вырывались какие-то дикие, клокочущие звуки. Вышибала подоспел как раз в тот момент, когда бутылка разлетелась вдребезги. Он сгреб неизвестного под мышки и уже собирался сбросить его со сцены, да так, чтобы у него не осталось ни одной целой кости, но вдруг заметил, что тот не один и что у его спутника имеется револьвер – кто знает, заряженный ли, нет ли. Вышибала испытывал огромное уважение к продукции заводов Кольта, поэтому тут же отпустил седого и не препятствовал его бегству из заведения вместе с вооруженным приятелем.
Как ни странно, Пол Гьюбер так и не упал. Санитарам «скорой помощи» пришлось потрудиться, прежде чем им удалось разжать его пальцы, вцепившиеся в ягодицы танцовщицы. А тем временем встревоженные друзья Пола в соседней комнате глотали кофе и соображали, какую бы историю поправдоподобнее сплести для его невесты.
К тому времени, как прибыла полиция, в зале не осталось никого. Вышибала, оттиравший кровь со сцены, поклялся, что лично он ничегошеньки не видел. Полицейские были явно разочарованы, что голые девицы уже разошлись, их мало вдохновляла перспектива расследовать пьяную потасовку, когда нет ни жертвы, ни очевидцев. От орудия нападения осталась лишь горка искрящихся зеленых осколков. Вышибала спросил, можно ли выбросить их в мусорный бак, и полицейские ответили, что туда им и дорога.
Свадьба Пола Гьюбера была отложена на неопределенное время. Невесте друзья сказали, что его сбила машина при выходе из синагоги.
* * *
Машина неслась по федеральному шоссе, держа курс на юг. Конгрессмен Дэвид Лейн Дилбек крепко потер себе виски.
– Натворил я дел, а, Эрб?
Эрб Крэндэлл, его многолетний помощник и доверенное лицо, негромко отозвался:
– Да уж... Бывало хуже, но редко.
– Понять не могу, что такое на меня нашло.
– Ты избил одного парня.
– Кто он – демократ, республиканец?
– Понятия не имею, – пожал плечами Крэндэлл.
Тут конгрессмен Дилбек заметил, что на коленях у его друга лежит револьвер, и чуть не поперхнулся.
– Иисус, Мария и Иосиф! Только не говори мне, что...
– Мне не оставалось ничего другого. – Голос Крэндэлла был безмятежно спокоен. – Еще немного – и тебя крепко покалечили бы.