Хваня - [7]

Не успел он договорить, как очередная судорога колыхнула пространство вокруг. Удар, скрежет, шипение. И — тишина.

Я открыла сначала один глаз. Потом (расхрабрившись) — второй. Лобовое стекло пошло «звездочками» трещин, капот слегка помят. А то, что его помяло спереди — просто невозможно описать словами!..

— Еще одно! — охнула я, потирая ушибленную руку. Видно, выставила инстинктивно впереди себя.

— Да-а! — согласился Митя, пытаясь завести машину. Как ни странно, она, несколько раз чихнув, монотонно заурчала.

— Что же такое творится? — голос моего спутника дрожал. То ли от перенесенного стресса, то ли от обиды: машину-то помял!

— Не знаю! — я пожала плечами. — Так еще никогда не было… Чтобы сразу столько Изменений!

Движение на улице постепенно возобновилось. Те машины, которые в состоянии были двигаться, разъехались, а те, которым пришлось туго, растаскивали «крабы» гаишников.

На повороте на Политическую (бывшая улица Карла Маркса) мы застряли. Изменения пошли лавиной, отдаваясь конвульсиями внутри тела и болью в голове. Поперек горла встал комок, я не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть. Казалось, еще немного и я…

— У-ми-ра-ю-у! — прохрипел Митя, хватаясь за грудь. Он начал клониться в мою сторону. Но у меня не было ни сил, ни возможностей подхватить его. Я сама провалилась в беспамятство…

Пришла в себя я от странного ощущения Тишины. Именно — с большой буквы. Подняла с трудом со своих коленей голову Димова. Пошлепала его по щекам. Водрузила на нос упавшие было очки. И поглядела в окно.

То, что я увидела, не укладывалось ни в одни рамки. Это не могло включить в свои правила ни одно мировоззрение. Ни одна религия не взялась бы утверждать такое. Ни один из философов не принялся бы рассуждать об этом…

Дома (как ни странно — обычные, не изменившиеся!) стояли только вокруг злосчастного перекрестка. Дальше их просто не было. А со всех сторон нас окружала огромная янтарная сфера. Мы были впаяны в нее, как мушки в янтарь. Но янтарные стенки оказались прозрачными. И за ними я увидела… А может быть, почувствовала? Как я могла увидеть это так, будто смотрела откуда-то сверху на что-то маленькое, меньшего размера, чем я?!! Я увидела другую улицу, другие дома и другой перекресток. Но, самое главное, я разглядела других людей! Они отличались от нас внешне, так, как в сказках отличаются русалки от нормальных героев. Но (что самое поразительное!) за тем перекрестком виднелся следующий, а за тем — следующий. Четвертый. Пятый. Сотый… И все они были «впаяны» в янтарные шары. А шары вставлены друг в друга, словно кто-то решил поупражняться в надувании одного воздушного шарика в другом. И побил все рекорды, для того чтобы попасть в книгу рекордов Гиннесса.

Шарик в шарике. Мир в Мире. Сотни тысяч Миров… Миллионы Измерений… Миллионы миллионов людей…

Я ужаснулась и восхитилась одновременно!

Я как будто стала выше ростом: разум стал Галактикой, вложенной в огромную, но конечную Вселенную черепной коробки. Сознание просветлело настолько, что голову изнутри покалывало тонюсенькими иголочками — мозг состоял из биллионов звезд! Он вместил их все сразу! И в этот момент — момент просветления, озарения, всезнания — я вдруг поняла, что Изменений больше не будет! Все! Кончено! Кто-то более могущественный, чем Анарх Великий, остановил процесс разрушения Миров.

Приказ свыше — и в своей лаборатории на Шестьсот Шестьдесят Шестом Изменении умер от разрыва сердца Анарх Великий. Он был самым обыкновенным смертным! Из другого Измерения, из другого Мира, но все же — смертным. Изменения прекратились. Мечта Анарха вернуться в свой Мир любым способом осталась неосуществленной.

В то же самое время в небольшой деревне за городом, в простом бревенчатом доме двое влюбленных оторвались друг от друга, чтобы набрать воздуха и снова кинуться в сладостный омут поцелуя.

А за свежевыбеленной печкой сидел довольный домовой Хваня — в новенькой рубашке и брюках — и уплетал за обе щеки бутерброд с ветчиной…