Хунну и Гунны - [29]

. Одновременно с этим вступлением Китая во вторую эпоху исторической жизни, появляются и более подробные известия о кочевых народах, живущих к северу. Этот переход в известиях совершился настолько быстро, что Рихтхофен (China, т. Т, стр. 47) назвал его переходом от полной исторической тьмы к яркому свету. Однако, хотя происходившие в то время у кочевников события передаются китайскими авторами довольно подробно, о прошлом этих народов почти ничего не говорится. Весьма возможно, что в данном случае дело объясняется не одними событиями истории Китая, но также и историей самих кочевников: около этого времени они впервые соединились в большое государство, образовали первую «кочевую империю». Процесс её возникновения был совершенно тожествен процессу образования всех позднейших степных государств. Усилившийся род или племя распространяет свою власть на другие роды и племена, при чём эти последние принимают, по установившемуся обычаю, имя победителя. Эта империя получила у Китайцев название империи Хунну, потому что имя победившего рода или племени было близко по звуку с китайским словом Хунну. Очень много вероятия имеет за собою мнение большинства учёных о происхождении этого имени. Хун–ну слово китайское, как и Хянь–юнь, и Хунь–юй, но народ носил конечно не китайское имя; обитатели Срединного царства только транскрибировали его обидной кличкой, а потом даже переделали в почётную Гун–ну, очень сходную по звуку с Хун–ну. Не с одними Хунну произошло подобное — мы видим большое сходство между именами Дун–ху и Тунгуз. Каён, совершенно не обративший внимания на доводы в пользу такого происхождения имени Хунну и без околичностей признавший его только китайским, был не прав. Мы думаем также, что Хянь–юнь и Хунь–юй — такие же транскрипции, как и Хун–ну и при том того–же самого имени.

Итак, наше мнение таково, что этот род был уже известен ранее II века до Р.X., хотя, может быть, совсем не во времена такой глубокой древности, как то говорится в китайских летописях. Можно думать, что жители Небесной империи имели с ним столкновения, так как не относились к нему безразлично, а давали обидные клички, переделывая имя. Конечно трудно сказать, основываясь на одних только китайских летописях, какое имя, Хянь–юнь, Хунь–юй или Хун–ну, ближе к истинному имени народа.

Однако, тут является помощь с другой стороны. Если считать Хунну и Гуннов за один и тот же народ (а мы, как то будет видно из дальнейшего изложения, придерживаемся именно этого мнения), то конечно к слову Хунны (Hunni, Οϋννοι, Οΰννοι, Χοΰννοι, Гунны) ближе всех Хун–ну. Кроме того, это слово позже двух других по своему появлению у Китайцев. Лучше познакомясь с соседями, они лучше узнали их имя и потому, оставив прежние прозвища, выдумали более близкое к настоящему имени.

Наиболее древнее имя этого рода, упоминаемое Китайцами — Шань–жунь, не имеет ничего общего с Хань–юнь, Хунь–юй и т.д. Тут, кажется нам, мы имеем дело не с собственным именем, а с собирательным. Дело могло происходить таким образом. Род с именем Хунн, Кунн, Гунн, или каким–нибудь близким к этому, с глубокой древности находился среди других родов и племён, кочевавших в местностях к северу от Хуан–хэ и носивших в китайских летописях, которые тогда ещё плохо знали их, общее имя шань–жун, горных варваров. Потом он стал выделяться из других, вследствие каких–нибудь, нам неизвестных, причин подчинил многих своей власти и набегами начал беспокоить Китай. Одновременно с этими вооружёнными столкновениями возникла первая переделка имени этого народа Китайцами.

Теперь возникает вопрос, к какой племенной группе надо отнести этот народ по его происхождению? Не говоря уже о том, что этнографическая классификация вообще соединена с большими трудностями, они ещё увеличиваются, когда дело коснется народов Средней Азии. Так как тут не существует никаких видимых, естественных границ между народами и племенами, то смешения, как мы уже говорили, происходят гораздо чаще. Если уже небольшие среднеазиатские государства представляли и представляют собою смесь из нескольких племён, то естественно, что три великие кочевые империи: Хунну, Ту–гю и Монголов являлись пёстрою смесью различных племён и родов, под верховенством одного рода. Когда мы говорим о государстве Монголов, то мы разумеем только области, на которые распространялась власть (выражавшаяся иногда только в сборе подати) монгольской династии. Однако из всего этого вовсе не следует, что этнические вопросы, относящиеся к истории Средней Азии, не могут быть решены. В данном случае важно только выяснить задачу. Когда мы хотим узнать происхождение какого нибудь кочевого народа, то это значит, что нам необходимо определить, к какой группе племён или даже расе принадлежала династия, а с нею и ядро народа (которое иногда составляет большинство в государстве). Поэтому нам нужно по возможности определить, каково было происхождение того племени или рода, которое уже давно было известно в Китае и с течением времени усилилось настолько, что образовало могущественную кочевую империю. Необходимо иметь в виду, что если мы говорим, что Хунну — Монголы, Турки или Финны, то это не значит, что все подданные хуннуского государства были или Монголы, или Турки, или Финны, а что господствовавшее племя, имевшее, быть может, в числе перевес над всеми остальными, входившими в состав кочевого государства, было монгольского, турецкого или финского происхождения. Мы постараемся представить соображения относительно происхождения основателей хуннуского государства — это является задачей наших изысканий.