Художник Её Высочества - [166]

Но заниматься нужно, если не желаешь быть униженным в будущем какими-нибудь отельными лакеишками. Поэтому сейчас Степан, напряженно подпирая щеку изнутри языком, и возился с грамматикой языка английского. Ося, ввиду выполнения своего задания, делал вид, что дошлифовывает, на самом деле напевал модную песенку шпаны их двора:

— Сим-силитым, силитым, силитым. Пам — па-а-а-а. Сим…

— Ёсиф, ты чего распелся? — Алевтина наклонилась, проверяя текст.

Тут Степан увидел то самое фантастическое помещение из просвечивающих на этот раз нейлоновыми птицами, стен. Увидел и его просто убил разряд такой силы, смертоносней которой не бывает в его возрасте.

— Здесь ошибся, сим-силитым. Переделай. А ты, чего буксуешь? Quickly, quickly!{быстро (англ.)} Некогда мне тут с вами особо…

Здесь она увидела, что Степан завороженно смотрит туда, куда тринадцатилетнему подростку смотреть не положено. Ёсиф, опустив голову, ликвидировал неточность, а между ними произошла маленькая дуэль. Степан поднял шпагу взгляда и скрестил оружие. Энергетика взгляда — сильнейшая среди возможностей, предоставленных человеку природой. Человека порой не трогает крик ужаса. От обонятельных ощущений в крайнем случае только морщишься. От осязательных, если, скажем, наступишь в темноте на мягкое, может случиться лишь кратковременный испуг. Но взгляд выразительнее по той причине, что в нём помимо эмоционального кода можно ещё считать бездну информации. Как порой рефлекторно отдёргивается глазами человек, случайно напоровшись на случайный взгляд другого челововека. Взрослый самостоятельный человек не выиграл поединка, потому что невзрослый несамостоятельный человек обнажил шпагу впервые и был вне обычного мироразумения, точнее сказать, — безумен. Алевтина, смешавшись от своего поражения, ушла на кухню. До сих пор для Бумажного загадка: почему он пошел следом. Ёся оторвался от листка и вопросительно поднял бровь.

— Пить хочу.

Пить действительно хотелось, будто целый день играл в футбол в африканской пустыне. Подошёл, встал перед учительницей с открытым ртом, что у птенца, собираясь попросить водички из-под крана, но тут женщина совершила сенсорную ошибку. Ошибка не тянула даже на недоразумение, но Алевтина опрометчиво не знала, что перед ней стоит человек вне обычного миропоглощения, точнее сказать, — безумен. Положила ладони на степановы плечи.

— Ты чего глаза распускаешь, my friend? На пляж не ходишь? Подумаешь, великое дело, женщины загорают без лифчиков.

Поднял голову, втягивая в себя упоительный аромат женщины. Шпаги их снова скрестились. Сделав шаг, уткнулся лицом в нейлоновых птиц.

— Ты что это..?!

Молчал и бодал лбом нейлоновых птиц. И проиграл бы мгновенно, взрослый человек — физически сильней, если бы случайно его губы не прижались к её груди, к той волнующей материи противоречиво одновременно и упругой, и мягкой. Позже, пытаясь вспомнить схватку, Степан с удивлением обнаружил, что эмоциональный напалм частью выжег память. Очнулся на паркете. Видимо в борьбе оба повалились на пол. Две верхние пуговицы её рубашки отлетели, третья висела на нитке, груди женщины оказались у губ в совращающих сантиметрах. Закрываясь плечом, целовал соски, целовал куда попало, порой врезаясь носом в грудь, как стрела в мишень, после удачных проскакиваний головы между отталкиваниями. В дверях на шум появился Ося и оказался рядом, телепортировав через всю кухню после удара в крестец разряда известного электричества. Оттиснув друга, сопя начал мять грудь, вроде булочника на соревновании, где приз получит быстрее других замесивший тесто. Жаркая толчея схватки стала совершенно нестерпимой и вдруг, в очередной раз очнувшись, Степан ужаснулся такому своему миропожиранию до того, что отпрянул. Алевтина лежала на спине, расслабленно разбросав по сторонам руки, закрыв глаза, и улыбалась. Осенька, почувствовав перемену, тоже поднялся на колени. Алевтина не открывая глаз, сказала:

— Чтоб глаза мои вас не видели через десять секунд.

Они управились за половину указанного срока, не забыв прихватить со стола свои листки, книжки, словари и ручки.

У дома Степан остановился, придержал друга за локоть и по буквам произнес:

— Бухнешь где — убью!

Ося пожевал опухшими губами, цыкнул слюной меж зубов и ответил как надо:

— Тюльку не гони, Бум. Не о чем говорить до усёру.

Словно само собой разумеющееся, они наложили табу на проишествие. А факультатив прервался на некоторое время. Так получилось, что на следующий день Ёсиф заболел ангиной, нахватавшись после футбола холодного квасу, и Алевтина улетела в Москву, накануне после урока равнодушно поинтересовавшись, желает ли ученик продолжить. Он потерянно кивнул головёнкой.

Осеньку ангина скрутила крепко и дружок загремел в стационар. Постороннему наблюдателю, если бы такой нашелся, можно было бы биться об заклад, что бес вселившийся в младую душу, покинет её по истечению тех самых секунд наваждения, но сам Степан не догадывался, что бес вопреки останется ещё на какое-то время. У Алевтины во время семинара случился взрывной роман с таким же, как она, учителем английского языка. Вполне возможно, её любовная история стала драматической из-за неискушённой атаки подростка. Закончилось нескладно. Алевтина вернулась в Красноярск в жутком настроении. Степан, обязанный вызвонить по договоренности, пунктуально позвонил и, получив односложное разрешение придти со своими причастиями прошедшего времени, пришёл. Алевтина почти не обращала на него внимания, подчеркнув ногтем очередной экзерсис, потерянно бродила вокруг, обхватив себя за плечи, уходила на кухню, подолгу выстаивая там у окна в ультрамарине вечернего неба. Степан дописал последний столбик и понял, что Алевтина плачет на кухне. Осмелился выглянуть из-за её плеча на поллица и профальцетил в том роде, что: Алевтина Юрьевна, ну не плачьте, а? Может быть, чувствовал за собой не вину, но тот самый микроскопический посыл, переместивший критическую массу из пассивной половины в разрушительную. Алевтина перестала всхлипывать и неудачно взялась размазывать слезы кулачком, забыв про тушь на ресницах.