Хрущёв и Насер. Из истории советско-египетских отношений. Документы и материалы. 1958–1964 - [61]

Я просил у Вас также реактивную артиллерию среднего радиуса действия. В своем послании Вы говорите, и это справедливо, что я просил ракеты, действующие в радиусе 50 или 70 миль. Мы также были удивлены тем, как Вы объяснили эту просьбу, заявив мне, что ракеты среднего радиуса действия, которые имеет Советский Союз, действуют на расстоянии от 2 до 4 тысяч миль. Я уточнил то, что я просил, и уточнил радиус действия. Но, возможно, что из-за путаницы в переводе слов – Rockets (ракеты) – это то, что я просил, и missiles (управляемые снаряды) – это то, чего я не просил, произошла эта ошибка, хотя трудно успокоить себя подобным объяснением этого факта в свете целого ряда расхождений между действительностью, которая была, и тем, как Вы излагаете её в своем послании от 12 апреля.

Во всяком случае, когда я вернулся после нашей встречи из Москвы в Дамаск, я вкратце изложил положение вещей министрам Объединённой Арабской Республики во время совещания с ними.

«Мы должны действовать ради лучшего, но должны быть готовы и к худшему».

Мы всегда верили в мир, хотя бы даже потому, что мы не владеем оружием войны. Однако наша вера в мир при ограниченном количестве оружия, которое мы имеем, не мешала нам быть готовыми принять оборонительные меры против того, кто поджидал случая, чтобы посягнуть на целостность нашей страны.

В то же самое время иракская революция была началом кризиса, постигшего наши отношения, хотя многие положения Вашего послания открыли нам глаза на то, что причины плохого взаимопонимания между нами – без нашего ведома, без причины и неосновательно – имелись ещё задолго до этой революции. Как я уже объяснил Вашему Превосходительству, оспаривая Вашу интерпретацию наших первой и второй встреч в Москве, эта интерпретация находится в явном противоречии с истиной, которая подтверждается самой логикой событий, а не ссылками на Вашу или мою память.

Я думал, что Вы – первый человек, который оценил нашу бескорыстную позицию в поддержке иракской революции. Вы сами увидели нашу готовность к самопожертвованию, а также именно Вы первый обратили наше внимание на опасности, которым мы подвергались в этот период времени. Сейчас я восстанавливаю в своей памяти усилия, которые Вы приложили для обеспечения моего благополучного возвращения на родину, и то, как Вы поручили организацию мероприятий по обеспечению моей безопасности в тех условиях вашим разведывательным органам и вашему министру безопасности генералу Серову. Я также вспоминаю, что оказанный мне приём был до такой степени радушен и торжественен, что Вы предложили в то время тост за меня как за вождя всех арабов. Я хотел бы последовать здесь за Вами в искренности и честности. Я считал этот тост не более и не менее как благородной вежливостью по отношению ко мне.

Руководство всеми арабами не является целью, к которой я стремлюсь, и это руководство не может быть пожаловано кому-либо из арабов из-за пределов арабской отчизны кем-либо, кроме арабских народов. Я помню этот факт, потому, что он отличается от того места в Вашем послании, где говорится, что пытался после революции в Ираке навязать его народу определённое руководство и что это является причиной кризиса между Объединённой Арабской Республикой и Иракской Республикой. И, следовательно, это было, в свою очередь, одной из причин мрака, начавшего господствовать в наших отношениях.

Я сказал Вашему Превосходительству, что я представлял себе, что Вы были первым, кто оценил нашу бескорыстную позицию в деле помощи иракской революции. Я представлял себе это не только потому, что Вы были близки к событиям, связанным с неожиданными последствиями иракской революции, но и потому, как я представлял себе, что никто, кроме Вас, не сможет понять природу событий в этом районе, понять великие исторические течения, глубокие моральные и общественные процессы, которые двигают события.

Первым практическим доказательством, подтвердившим это наше представление, была Ваша позиция, проявившаяся по отношению к нам во время кризисов, искусственно созданных империализмом, который обвинял нас в них по отношению к определённым арабским государствам, так же как и теперь в Ираке коммунистическая партия обвиняет нас в том же самом по отношению к Ираку.

В этих прошлых испытаниях, господин Премьер-Министр, и при столкновениях с подобными кампаниями, которым мы подвергаемся сейчас, Ваша позиция отражала правильное понимание причин, которые заставляли империализм проводить кампании дискредитации.

С другой стороны, я представлял себе, господин Премьер-Министр, что наши с Вами разговоры об арабском национализме смогли создать у Вас ясное представление о том, насколько мы верим в арабский национализм.

Странно, что в настоящее время мы слышим, как различные круги подвергают нападкам арабский национализм в самой его основе.

Если Вы позволите мне воспользоваться Вашим посланием как поводом для научной дискуссии, то каковы же элементы национализма с научной точки зрения?

На мой взгляд, они вкратце заключаются в следующем: общее мышление и общая совесть.

Что касается мышления нации, то оно выражается в языке. Что касается ее совести, то она находит своё выражение в истории.