Хрущёв и Насер. Из истории советско-египетских отношений. Документы и материалы. 1958–1964 - [59]

На ваше отношение также указывало и то, что после провозглашения единства 1 февраля в Каире Советский Союз более двух недель воздерживался от высказывания своего мнения о единстве через официальных лиц или через радио и прессу, которые всегда отражают официальную точку зрения.

Во всяком случае, веление природы, веление истории, веление будущего должно было проложить себе дорогу и единство осуществилось.

Я стал думать о возможности встретиться с Вами, обменяться нашими точками зрения, взаимно ознакомиться с нашими проблемами и нашим пониманием событий. Поэтому я был предельно счастлив, когда представилась мне возможность посетить вашу великую страну в апреле 1958 г. Это была первая моя поездка за пределы нашей страны после образования Объединенной Арабской Республики.

Я рассчитывал на полезную беседу, серьезные дискуссии, на стабилизацию отношений между нашими странами, на достижение глубокого понимания, на котором основываются эти отношения.

Возвратившись на родину, я представлял, что многое из этого осуществилось, но, господин Премьер-Министр, как это ни удивительно, я недавно обнаружил, что, представляя так, я был не прав.

Я боюсь, господин Премьер-Министр, что, судя по Вашему последнему посланию, Вы неточно поняли кое-что, о чём я говорил Вам во время наших встреч.

Заверяю Вас, что я не могу представить себе, что ошибки в переводе, как бы значительны они ни были, не могут привести к разногласию до такой степени, как это я вижу, и как это явствует из Вашего письма мне.

Я должен сказать Вам откровенно, что я не нашёл в Вашем письме отражения своих мнений, в которые я верю. Очень прошу извинить меня, но я нашёл там вещь, очень близкую к выдумкам западной прессы, предпринимающей жестокие нападки против нас с целью представить нас в искажённом виде.

Сюда относится, например, то, что касается нашей беседы в Москве о положении в соседних с нами арабских странах.

Вы рассказываете, что я спросил Вас, что можно сделать для изменения положения в этих странах при помощи силы, что я попросил помощи в этом и что Вы посоветовали мне воздерживаться от вмешательства и так далее, как сказано в Вашем письме по этому поводу.

Заверяю Вас, господин Премьер-Министр, я озадачен такой версией в Вашем письме, ибо она по своему изложению и деталям слишком далека от истины.

Дело обстояло следующим образом. Возможно, Вы проверите это через переводчика, который переводил нашу беседу. Я спросил Вас:

– Какова будет позиция Советского Союза, если будет предпринята попытка изнутри для изменения положения в близких от нас странах, которые подчинены влиянию колониализма?

Во время дискуссии потом я уточнил свой вопрос:

– Если произойдёт революция в Ираке или Иордании и последует за ней израильская интервенция совместно с колониальными державами, какова будет позиция Советского Союза в этом случае?

Возможно, Вы помните, господин Премьер-Министр, а я помню совершенно точно, что Вы сказали:

– Мы предпочитаем, чтобы ничего не произошло, и предпочитаем, чтобы любое изменение завершилось мирными средствами.

Я сказал Вам:

– Возможности возникновения внутреннего движения мирными средствами в этих странах, где господствуют колониализм и реакция, маловероятны. Надо опасаться, что мы вдруг можем неожиданно узнать о каком-либо реальном действии со стороны национальных патриотических групп, которые не могут позволить, чтобы империалисты причиняли им вред и разбивали бы их надежды.

Вы сказали мне:

– Если Вы можете связаться с этими группами, то используйте своё влияние на них, чтобы они не действовали.

Я сказал Вам:

– Кто думает о каком-либо подобном действии, тот со мной не устанавливает связь. А боюсь я того, что мы можем неожиданно оказаться перед реальным фактом, к которому мы не подготовлены.

Наша дискуссия закончилась, но я, как Вы, видимо, помните, не получил от Вас положительного ответа относительно проблемы, с которой мы, несомненно, должны были столкнуться когда-нибудь на Среднем Востоке. И произошло на деле то, что мы ждали! Факты показали, что мы не опередили событий.

Странно, что содержание Вашего послания показывает, что Вы представляете это дело в свете, прямо противоположном тому, что я имел в виду. Мне абсолютно не приходило в голову, чтобы мы занимали позицию нападающего. Я хотел, чтобы мы были в состоянии подготовившегося к защите. Как могла, например, прийти мне в голову мысль предпринимать нападение с помощью силы на страну, где господствует Багдадский пакт, с её собственными военными возможностями и возможностями стран-участниц этого пакта?

Мне также не приходила в голову мысль о том, чтобы арабское оружие было поднято против какой-либо арабской страны. Я в прошлом не раз сталкивался с многочисленными империалистическими провокациями, рассчитанными на то, чтобы воздействовать на наши нервы и чтобы мы отошли от основы, на которую мы встали в ходе долгой борьбы. Одна за другой потерпели провал провокации колонизаторов.

Меня поражает то, что Вы представляете дело так, что я будто хочу вашей помощи в военной авантюре против арабских стран. Возможно ли это, если мы рассматриваем любую угрозу против любой арабской страны, в каких бы условиях она ни находилась, как угрозу против нас самих. Тогда как же мы можем толкать вас туда, где мы сами вынуждены будем выступить против вас в порядке солидарности народов нашей нации, если бы они подверглись угрозе с вашей стороны.