Хроники жизни сибиряка Петра Ступина - [49]

Проснулся ночью [,] мы вместе с няней (так называл я старшую сестру Пану) на нашем ящике, рядом на полу спали Мама, Ирина и Петя. Отец сидел в другой комнатке за столом с каким то мужчиной (потом я узнал [—] с Наумовым, они жили тоже на квартире с сыном Володей) на столе стояли тарелки с закуской и бутылка с водкой. О чем они говорили я не понял [,] я уснул.

Утром проснувшись, дома наших никого не было, кроме няни. Мы с ей помылись, она налила в эмалированную кружку кипятку и краюху хлеба с солью и мы наелись. Вышел из комнаты мальчишка лет четырнадцати или пятнадцати, не обращая на нас внимания схватил со стола старую деревянную ложку положил в карман, схватил фуфайку и выскочил на улицу. Вскоре из другой комнаты вышла девченка [девчонка] лет двенадцати, чисто одетая, таких я в деревне не видел, долго мылась возле умывальника и ушла в комнату (это была хозяйка дома Катя Большакова, родителей я ее и не видел, вставали рано уходили на работу, а приходили поздно).

Так же редко я видел и отца с мамой. Они работали на стройке мелькомбината. Ирина и Петя учились в школе, а ночевали у дяди Васи и тети Тани Беломестных. (Они жили напротив стройки в двухэтажном каменном доме в маленькой комнате. У них своих детей было трое Анфиса, Гоша и Ольга. Анфиса училась в седьмом классе [,] Гоша мой ровестник, [ровесник,] а Ольга младше меня на два года.).

Наконец настала весна. И я стал выходить во двор, ознакамливаться [знакомиться] с местностью. Мы жили в поселке Жилкино, на Релке, где стояло несколько деревянных домов в стороне от деревни Барабы, а кругом болото.

Раз Вовка мне говорит хочеш [хочешь] увидеть отца, где он работает? Хочу! Пошли со мной, мы вышли за огороды, он поставил меня на прясло, посадил на горбушку и бегом помчался по льду по зади [позади] Барабинских огородов. На стройке мелькомбината он оставил меня, а сам убежал.

Строилось кирпичное здание, кругом дома были леса, строился второй этаж. В стороне от меня, аккуратными стопками лежал кирпич и рабочие с одного трапа спускались, подходили к кирпичам, сдесь [здесь] двое рабочих грузили на носилки, которые держал на плечах за ручки рабочий, в носилки входило по 10 или 15 кирпичей, и они медленно по трапу поднимались и спускались вниз опять к кирпичам, рабочих было много и среди их [них] я увидел отца, крикнул «Тятя!». Он оглянулся подошел ко мне спросил, как попал сюда? Я сказал — Володька привел. Ну подожди, скоро обед. И включился в такую неинтересную работу. Вдруг раздался оглушительный звон, какой-то мужик бил по подвешенному рельсу и кричал. Кончай работу. Обед!

Отец [,] взяв меня за руку [,] повел в столовую, [у] большого здания, спустились в подвал где стояло много столов и стульев. Отец подвел к столу стоявший [стоявшему] в стороне, на столе стояли цветы, на проволочной подставке прикреплена кордонка [картонка] с надписью «Ударники». За стол село трое, отец поднес еще стул и нас стало пять человек. Официантка принесла 4 тарелки с щами и на 2-е кашу перловую с котлетой. Мы с отцом ели с одной тарелки разделив хлеб пополам. Так как мне не положено.

Потом принесли чаю и по два пирожка. Мы с Тятей все разделили по полам [пополам]. Я ел и оглядывал общие столы, но там подавали щи и кашу с котлетой [и] хлеб, а пирожки только Ударникам. Смотрю забежал Володька, пробежав возле столов, где уже пообедали рабочие [,] сел за стол, вытащил из кармана ложку поел щей, за другим столом кто-то не доел хлеб и котлету, — он быстро все это съел, подскочил к другому столу похлебал еще щей, облизав ложку сунул в карман, вытерся рукавом фуфайки и выбежал из столовой.

Отец повел меня через дорогу к двухэтажным каменным домам. Поднялись на 2 этаж и зашли в квартиру. Сдесь [Здесь] я увидел тетю Таню [,] Гошку и Ольгу Беломестных. Дядя Вася работал продавцом в магазине, Анфисы дома не было. Вечером Отец увел меня обратно на Релку.

Вскоре построили барак, по правой стороне от стены до стены 2-х ярусные нары, на левой стояла печька [печка] (большая железная бочька [бочка]) с двумя дырками, там варили ужин, кухонный стол большой. В углу жили мы, угол Мама завешала занавесками, так как семейные мы были одни, остальные мужчины и женщины, парни и девушки были холостые. По середине барака стоял длинный большой стол и 2 скамейки. Так прожили все лето. Осенью пришел с Красной Армии старший брат Инокентий [Иннокентий].

Стал работать сдесь же [здесь же] на мелькомбинате слесарем. Яков брат прибегал к нам через пять дней на шестой.

В то время пять дней рабочих, а шестой выходной. Отец уже работал бригадиром землекопной бригады.

Началась Особая Стройка загот-зерно и большенство [большинство] рабочих перевели туда. И пришлось нам менять местожительство. Переехали в старый барак, видимо в старый склад деревянный. Сдесь [Здесь] были все семейные, спали на полу. Коек не было, постель не убиралась, а заворачивалась к стене что-бы [чтобы] был проход по середине. Так-же [Также] стояла железная, большая печь, а у нас даже не было стола и так мы прожили зиму, я ни куда [никуда] не ходил [—] не в чем было.

Весной 1935 г. началась стройка мыл. завода. И отца с матерью перевели туда. Мы переехали в барак, тоже старый и жили в нем семейные и холостые. Стояла печь кирпичная с плитой, так-же [также] стол большой и длинный и две скамьи. Сдесь [Здесь] мы заняли уголок, завешались занавесками, как и многие другие. Как утро все уходили на работу и уносили [,] и уводили всех детей, которые постарше уходили в школу и [я] оставался один, замыкался на крючек [крючок] и ни кого [никого] не пускал пока не придет Тятя или Мама. Особенно в обед стучат в двери, окна — Вася открой! Я отвечал — ни кому [никому] не открою. И не открывал пока не услышу голос родителей. Вскоре отец уехал на слет ударников в Усолье-Сибирское. А летом мы получили квартиру в бараке [—] отдельную комнату. В бригаде отца было 12 человек, молодые, здоровые парни. Мама работала уборщицей в мастерской слесарки, а вечером стирала, приносили белье, простыни, наволочки с бригады отца и с мастерской.