Хроники Нордланда: Кровь Лары - [77]

– Но её тошнит! Она только молоко и пьёт…

– Я думаю, это от того, что её укачивает. – Подумав, сказа Марчелло. – И от того, что её желудок – как это, – не привык к обильной пище. Я ей сделаю желудочное лекарство, и мы перевезём её на корабль, где ей станет лучше. И не надо пока давать ей свежую ягоду. И жирной и тяжёлой пищи тоже лучше пока избегать. Птицу, яйца, творог… Можно немного куриной или телячьей печени.

– Она хочет есть мел. – Вспомнил Гэбриэл. – Это нормально?

– С беременными такое случается. – Подумав, заметил Марчелло. – Право, не знаю, почему это, но в итальянских деревнях знахарки в таком случае дают донна гравида – беременным, – толчёную куриную скорлупу. Я сделаю порошок, это лучше мела. – Он ласково улыбнулся девушке. – Он весьма невкусный, но мы будем растворять его в молоке. И не стесняйтесь озвучивать свои желания, сеньорита, ведь это желания вашего бамбино. Я уверен, сеньор Габриэль будет счастлив их исполнить.

– Даже не сомневайся. – Подтвердил Гэбриэл, и Мария, обхватив себя руками, призналась:

– Вы такие добрые… Я даже боюсь…

– Ничего не бойся. – Повторил Гэбриэл слова, уже ставшие мантрой. – Я с тобой, я здесь.

– Это не пустые слова, сеньорита! – Подтвердил Марчелло. – За такое короткое время сеньор Габриэль уже снискал себе славу великого рыцаря! А после сегодняшнего любые сомнения и сплетни вообще умрут – как это? – в диких корчах!

Дракона погрузили на корабль, и утром «Единорог» отчалил. Как-то само собой получилось, что леди Изольда, к великому облегчению Иво, взяла на себя опеку над Вэнни. По её настоянию, в Июсе пришлось остановиться и купить для девочки другую одежду; мужчины искренне не понимали, почему розово-золотое великолепие так ужасало женщину, но когда они увидели Вэнни в новом опрятном сарафанчике голубого цвета, вышитом белыми цветочками, то даже Гэбриэл признал, что девочка выглядит очаровательно, а главное – по-детски и очень трогательно. Сама Вэнни считала, что розовый сарафан был лучше; но без проблем согласилась на голубой, особенно после того, как папочка его похвалил. Она страшно важничала, узнав, что её папа убил дракона, но разревелась, едва его увидев, и Гэбриэл так и не смог уговорить её его потрогать… Возможно, потому, что дракон уже начал ощутимо пованивать.

Глава седьмая. Монастырь святой Бригитты

В этот раз Корнелий был и осторожнее, и умнее. Прежде всего он посоветовался с примкнувшими к нему рыцарями, Зоном, Андерсеном и неким Гирстом, прибывшим вместе с Енохом. В этом Гирсте хозяин постоялого двора «Говорящий ворон» с трудом, но признал бы нищего рыцаря, так набедокурившего у него не так давно. С трудом потому, что бедный рыцарь неожиданно основательно поправил свои дела. На роскошном вороном шайре, в чёрно-коричневой броне, с чайкой, раковинами и полосой внебрачного сына в гербе, он выглядел вполне себе состоятельно и очень по-боевому. Нужно ли добавлять, что его оруженосца постигла столь же разительная перемена к лучшему?.. Едва лишь присоединившись к Корнелию, Гирст тут же ухитрился так ему понравиться, что почти мгновенно вытеснил из его сердца прежних любимчиков, а наивный Енох в нем души не чаял. Именно Гирст посоветовал Корнелию отправлять вперед разведчиков, и не только их, но и «пятую колонну» – людей, которые будут готовить население к приходу Корнелия и его последователей. Люди, – говорил Гирст, – будут верить, что с Корнелием к ним придёт порядок, возмездие и спасение, и это очень поможет в их благородном и богоугодном деле. А пока разведчики разнюхивали, а специально нанятые люди агитировали, раздувая недовольство и науськивая людей на местную власть, Гирст занялся разношёрстным сбродом, табором таскавшимся за своим кумиром. Суровой рукой в считанные дни он наводил среди них порядок, быстро отделяя «бабьё и блаженных» от боеспособной живой силы, которую организовал в настоящую армию. С его лёгкой руки родилось словечко «Корнелиты», которых он ещё называл новомодным термином «ангельская милиция». Новоявленные «милиционеры» нашивали на вамсы и плащи черные кресты с завитушками, женщины, которых было немало в обозе, шили и вышивали знамёна с горящим крестом – символом похода «Корнелитов». Люди примыкали к проповеднику целыми семьями, продавая имущество, жильё и землю, и эти средства, оседающие в обозе с немалой долей имущества сгоревших жертв, Гирст пустил на оснащение армии, обещая недовольным, что скоро золото и прочие блага рекой потекут к ним, «успевай только кошель подставлять!».

Эта армия весьма беспокоила Бергстрема и его приятелей, которые было расслабились и обрадовались тому, что Корнелий потерпел такое фиаско с русским походом. Но, узнав, что целью Корнелитов стал Фьёсангервен, приятели вновь воспрянули духом. До этого момента Бергстрем и помыслить не мог о конфронтации с Еннерами, настолько они были сильны и уважаемы в Междуречье. Но религиозные войны не в первый раз рушили основы миропорядка, ибо нет войн страшнее. Войны грабительские, войны, нацеленные на захват и порабощение, оставляют как можно больше ресурса, и живого, и материального; религиозные и идеологические войны оставляют выжженную пустыню. А главное – люди, дерущиеся за идею, способны на всё. Правда, и управлять этой фанатичной массой невозможно, и тот, кто выпускает на волю этого демона, рискует страшно, но почему-то тем, кто начинает это, так не кажется. Им все кажется, что они, такие умные и расчётливые, все рассчитали и смогут в любой момент все прекратить и направить в нужное им русло. И воспользоваться плодами буйства стихии, находясь в сторонке.