Хроники Нордланда: Кровь Лары - [48]

– Но что я скажу патрону, сеньор?

– Всё, что здесь произошло, расскажешь, как есть. И скажи, что Доктор мне ещё один адресок слил, насчёт Евгении Тодд, он поймёт. Заберу девчонку, и вернусь домой.

Спросить, где находится Евгения и как Гэбриэл надумал её забирать, Марчелло не успел: прибежал снизу один из кнехтов Гейне и сообщил, что приехал местный граф. Глянув, как женщины управляются с ребятишками, Гэбриэл поспешил во двор.

Народу там за это время собралось – не протолкнёшься. Люди лезли друг другу на плечи, чтобы посмотреть хоть одним глазком, что здесь происходит, и по толпе уже циркулировали самые невероятные версии произошедшего. Ясно было, что кого-то там убили, и убил именно граф, но кого – варианты были самые экзотические. Больше всего «лайков» набирала версия о гнезде некромантов, или чёрных ведьм, которые (слух о младенцах наружу уже просочился) питались мясом младенцев и приносили их в жертву страшному идолу Бафомету. Гнедой жеребец Ферриса, графа Сандвикенского, на котором тот въехал во двор, распугивая зевак, сразу же не понравился Пеплу, который зафыркал, захрапел на него, прижимая уши и роя копытом грязь. Гэбриэл вышел на крыльцо, и толпа притихла, зашелестела множеством шепотков, жадно наблюдая, как их граф спешивается и кланяется графу-полукровке:

– Ваше высочество… Я только что узнал… Неслыханно! – Он был в ярости и растерянности. О доме и о том, что там находится, он, конечно же, знал, и знал очень хорошо. Но, оценив положение, количество и оружие людей Гэбриэла и количество свидетелей, признал: ничегошеньки поделать здесь он не может, от слова совсем.

Гэбриэл тоже мгновенно его узнал – у него была абсолютная память, и особенно на голоса, звуки, мелодию. А этот хрипловатый тенор он слышал много раз. Граф Феррис был завсегдатай Девичника. В глазах Гэбриэла загорелся красный огонёк. Граф не принадлежал к его мучителям, но сволочью был первостатейной, и девочки от него натерпелись страшно. Те, кто выживал после его забав.

– Всё, что могу… любая помощь… – Феррис с тоской то и дело оглядывался. Как, как исправить ситуацию, как не дать Хлорингу увести детей?! Или хотя бы – как обезопасить себя от болтовни проклятых баб, если те, не дай Бог, ещё живы?!

– Спасибо. – Гэбриэл нагнулся к нему, понизив голос. – Спасибо, Калигула, если твоя помощь мне понадобится, я скажу.

Граф побледнел, потом покраснел, воровато оглянулся на своих спутников – не слышал ли кто?! В этот миг, выручая его, Пепел исхитрился и куснул его жеребца так, что тот взвизгнул и прянул прочь. Гэбриэл поймал своего коня за повод, поглаживая, похлопывая его по шее и успокаивая, но Пепел успокаиваться не хотел. Во дворе, помимо безопасных меринов, было несколько кобыл, которых молодой харизматичный жеребец счёл своими, и тут подвалил наглец-соперник! На всадника «наглеца» Пеплу было плевать, важно было разобраться с конкурентом, раз и навсегда поставив его на место. Нэш отвёл его подальше, а граф спросил:

– Могу я знать, в чём здесь, собственно, дело?

– Можешь. – Ответил Гэбриэл, прожигая его глазами насквозь. С каким наслаждением он убил бы и этого хлыща! «Дай мне повод! – Почти взмолился он про себя, глядя прямо в бегающие глаза. – Чего тебе стоит?!».

«Хрен тебе, а не повод. – Явственно читал он в глазах графа. – Не дождёшься».

– Указом его высочества, Гарольда Элодисского, некрещёные эльдары, полукровки и кватронцы приравнены к королевским животным. И на них распространяются все положения закона о таких животных. – Гэбриэл заслуженно возгордился собой, выдав такую красивую фразу и ни разу не вспомнив всякие «это», «ну», и так далее. – Их нельзя продавать, покупать, причинять им вред, убивать либо захватывать живьем. Они принадлежат короне. В этом доме, – он повысил голос, – тайно содержались такие полукровки, с целью продажи их впоследствии в бордели или ещё куда хуже. – (А вот тут не получилось, и он от досады чуть нахмурился). – Преступницу, в корыстных целях присвоившую себе собственность короны, я приговариваю к битью плетьми, выжиганию клейма на лбу и изгнанию из герцогства, а дом и всё имущество, в том числе и полукровок, именем герцога Элодисского конфискую. Это теперь собственность короны.

Граф аж задохнулся, одновременно и возмущённый, и почти восхищённый элегантностью хода Хлорингов. Не в силах отменить Эдикт, они заставили его работать на них. И как блестяще! Попробуй, подкопайся. Либо полукровки не животные, но тогда Эдикт лжив и не имеет права быть, либо не королевские – но тогда и другие королевские животные, подходящие по всем признакам, таковыми не являются, а на это не пойдут ни герцоги, ни королева. Феррис с каменным лицом наблюдал, как из дома выволокли толстую бабу, растрёпанную, с кровью на лице – кто-то её нехило ударил, – плачущую и причитающую. В толпе слышалось:

– Наглая она, и девка её такая же… никогда она мне не нравилася…

– А девка-то где?..

– Убили девку, колдункой оказалася девка-то…

Граф боялся, что баба обратится к нему за защитой или с просьбой, но та или просто его не узнала, или не рассмотрела, или не решилась. Ей прямо во дворе её собственного дома оголили спину и безжалостно высекли, пока Нэш разогревал в жаровне самодельное клеймо в виде куриной лапы, которым в Нордланде клеймили браконьеров. Баба орала, обливалась слезами и умоляла пощадить – у неё ноги больные, грудная жаба и старенькие родители в деревне Ключи. Но Гэбриэл, обычно склонный к милосердию, здесь словно окаменел. Он сам попал к такой же, как она, твари маленьким, больным трёхлетним ребёнком. Гэбриэл ничего не помнил об этом моменте своей жизни, но подозревал, что потому и не помнит, что всё это было страшно. Страшно, унизительно, болезненно. И пусть это наверняка была совсем другая баба. Она так же прекрасно знала, кто эти дети и для чего их покупают и держат тут. Она избивала их, таких маленьких, держала в грязи и жирела за их счёт. Она била и истязала его дочь. У зла, против которого он начал свой личный крестовый поход, было множество лиц, но это было одно и то же зло, и пощады ему не будет.