Хроники неотложного - [51]

Он отмолчался. Я снова похрустел страницами. Приятно все-таки пахнут, черт побери.

— Или еще:

«Вдали же от них паслось большое стадо свиней. И бесы просили Его: если выгонишь нас, то пошли нас в стадо свиней. И Он сказал им: идите. И они, вышедши, пошли в стадо свиное. И вот, все стадо свиней бросилось с крутизны в море и погибло в воде…»

Свинья для иудея табу. С фига ли посреди ортодоксальной страны вот так, запросто, пасется две тысячи рыл?

— Там жили и другие народы.

— Но столицей-то был Иерусалим, в котором правили первосвященники-иудеи.

— Ну, мало ли… Провиант для римских солдат.

— А мяса и так навалом — тысячу лет в тех краях овец разводили, сам Моисей пастухом был. Кстати, о пастухах…

«Пастухи же побежали и, пришедши в город, рассказали обо всем, и о том, что было с бесноватыми».

Кто пас этих свиней — евреи? Ха!

— Рабы пасли. А свиней римляне могли с собой привести.

— Ага, пешком! Через всю Малую Азию.

Я сделал паузу. Артемий Лонд истекал отрицательными флюидами… А-а, все равно вылезать!

— Далее: свиньи, как лемминги, тонут в море. Морем в данном случае, судя по тексту, называют Кинеретское озеро — главный источник воды в стране. Попади в него хоть одна свинья, и оно автоматом считается оскверненным. Правоверные иудеи, а других тогда не было, сдохнут, но пить из него не станут, а виновника забьют на хрен камнями — за меньшие грехи забивали. А тут, какого то малоизвестного проповедника смиренно просят покинуть территорию — всего лишь. Евреи, понимаешь, бойцы — весь Ветхий Завет с кем-то режутся…

Раздраженный жест: хватит, Рошфор!

— Нельзя ж все понимать так буквально! — Он умолк на секунду, явно вспоминая мое имя, понял, что мы не представлены, и продолжил: — Нельзя быть таким упертым, это все-таки не исторические хроники, а книга притч.

— А зачем поклоняться книге притч?

Назидательно:

— Не поклоняться, а следовать заложенным в ней человеческим ценностям.

— А люди везде одинаковы, во все времена. И ценности у всех схожи, изначально, так что устанавливать на них копирайт по меньшей мере смешно. Тем более что вы, например, заложенным в книге притч ценностям совершенно не следуете.

Сейчас он меня высадит. Дослушает и высадит. Во мне плясала веселая злость, и я продолжал ерничать:

— Вам, согласно книге притч, следует для меня половину плаща своего отрезать и вместо одного поприща два пройти…

Он перебил:

— Я тебя на своей машине везу.

— Угу. И попрекаете меня этим. Кстати, остановились вы не для того, чтобы меня подвезти, а чтоб гордыню потешить — сами признались.

И — как мулетой в загривок:

— А еще старший пастор!

Щелкнув поворотником, он сбросил скорость и прижался к обочине.

— Выметайся.

Я вылез и процитировал:

— «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих…»

Он перегнулся через сиденье, захлопнул дверь и газанул, обдав меня выхлопом и пылью из-под колес. Я оттопырил средние пальцы, сложил крестом и показал ему вслед.

Работой лечить не пробовал? Тоже мне, замполит Иисуса нашелся! Себе-то непыльную работенку подыскал — холеный, как венеролог, ничего тяжелее Библии, поди, сроду не поднимал.

Я забросил рюкзак за спину и огляделся. М-да! Хрен тут кто подберет — сплошной лес кругом, до ближайшей населенки пилить и пилить. К тому же кусок скоростной, все как минимум сотню держат: вжик! и поминай как звали. Буду идти и подголосовывать на ходу. Вытащив гармонику, я зашагал в такт When The Saint's Go Marchin' In.

Постепенно захорошело — печатал себе по обочине строевым и даже голосовать перестал…

* * *

Ого! Я глазам своим не поверил — огромная фура, обогнав меня, дружески подмигнула и, погасив инерцию, мягко встала метрах в двухстах впереди.

— Далеко? — В Москву. Сиденье, сказав «пу-х-х», мягко подалось вниз. — Рюкзак можешь на спалку кинуть. — Да и так хорошо. Я протянул руку: — Феликс. — Паша. — Очень приятно. В Новгород? — В Новгород. — Я там у начала объездной вылезу?

— Вылезай на здоровье. Только на развилке не стой, за мост иди.

— Почему?

— Не остановятся — скорость сбрасывать в падлу. А за мостом знак — ограничение до сорока, все притормаживают.

— Спасибо.

— Не за что. Ты что тут посреди трассы делал?

— Да-а… высадил меня хрен один.

— Чего так?

Видно было, что он рад случаю потрепаться. Порвал одной рукой упаковку с сухариками, протянул мне:

— Держи.

— Спасибо. — Я захрустел колкими, пахнущими дымком корочками. — Во мнениях не сошлись. Он сам из евангелистов — знаете, такие, в костюмах, с табличками на груди?

— Давай на «ты».

— А? Хорошо. Короче, стал на темя капать. Библию вытащил… Я ему на эту тему свои соображения высказал, думал, ответит аргументированно, а у него, мерзавца, один аргумент: вылазь из машины!

— Попал ты… Я тоже как-то подобрал одного. Тоскун ужасный — с первой минуты понял. Закурил с досады, а он мне: курение — грех, а поскольку я в какой-то там церкви состою, то прошу веру мою уважать и в моем присутствии не курить.

— Круто.

— Не то слово. Выбросил я сигарету, довез его до поста и высадил нафиг.

— Ты сам-то верующий?

— Да не то чтобы очень, а что?

— Я к тому, что ты не особо и веруешь, а до поста довез, пожалел, а мой христолюбец меня прям посреди дороги кинул.