Хроники Мизии - [10]

Потом он подошел к предводителю и встал над ним, глядя сверху вниз. Он действительно был одет во все черное: черный плащ, черную меховую куртку, черные штаны, черные сапоги и черную шапку. Он был не стар, но щеки его уже покрылись седой щетиной. Лицо его было безжалостным, маленькие серые глаза смотрели на Ирминара, как на муравья, не видя сильной разницы между тем, чтобы давить или не давить. Заимев дело с таким человеком, возможно было либо быть ему полезным, либо мертвым. Ирминар замер под его взглядом, не зная, что будет дальше.

— Эти двое доставили бы тебя к палачам Ора, которые четвертовали бы тебя прилюдно в воскресный день. Ты этого хочешь? — Спросил человек.

— Нет. — Хрипло сказал Ирминар и сглотнул. — Не хочу.

Черный, однако, перестал полосовать его взглядом и отвернулся.

— Впрочем, тебя легко было здесь выследить. У тебя было немного шансов уйти из Толона, поэтому моя миссия здесь не закончилась. — Он снова поглядел в глаза предводителю. — Но сейчас она закончится. У сильного много прав. Даже передо мной у него есть кое-какие права. Но перед собственной смертью прав нет ни у кого. Ты должен быть готов к ней, Ирминар.

Объяснив это, человек пошел прочь по тропе, все больше и больше скрываясь с глаз. Он ни разу не оглянулся. Когда Ирминар совсем перестал видеть его, он рискнул пошевелиться и сбросил путы с рук. Одна нога побаливала, но все, вроде бы, было в порядке. Он поглядел на небо. До ночи уже нечего и думать покорить склон. И еще неизвестно, что с полковником. Делать нечего, надо добраться до пещеры. Ирминар полез вверх. Теперь дело пошло быстрее, потому что путь он помнил.

Забравшись в пещеру, он увидел Корднака, который неподвижно лежал недалеко от входа. Тот был без сознания, однако, когда Ирминар пошевелил его, он сразу очнулся.

— Цел? — Спросил Ирминар.

— Не знаю. — Корднак стал ощупывать себя, потом сел. — Вроде кости целы. Что случилось?

— Ты видел его?

— Кого?

Ирминар обессилено опустился на землю.

— Счастливый. Говорят, того, кто увидит все четыре лица дракона, ждет смерть на пороге счастья. Трудно придумать менее желаемую смерть.

— Голова очень болит. — Корднак держался за затылок. — Теперь я точно не влезу.

— Влезешь, никуда не денешься. — Ирминар помолчал. — Дракон таким способом творит нашу судьбу. Но у него, конечно же, намного больше этих способов, мы просто о них не знаем.

— В любом случае, он не может знать все и контролировать все. У людей достаточно свободы и своего разумения.

— Только на это и надеюсь.

— Но в чем-то с ним спорить бесполезно, это святая правда. И на твоем месте, я бы не думал о том, сколько именно лиц дракона ты видел. Ведь, не от тебя зависит, сколько он тебе покажет, верно? Ты хочешь связать свою судьбу с ним, значит, в чем-то и даже очень во многом ты перестанешь быть свободным. Это необходимая плата, и, я думал, ты к ней готов.

— К этому никто не может быть готов, потому что никто не знает, что он такое на самом деле.

— Слушай, тебе, ведь, все равно нечего терять. И мне тоже. Давай не будем об этом.

Глава 7

На ночлег остановились во впадине, над которой нависал мощный карниз, дававший хорошую защиту от ветра. Ирминар лежал, завернувшись в одеяло и сжавшись клубком. Развести костер здесь было не из чего. Полковник, однако, еще не лег. Открыв глаза, Ирминар увидел, что он сидит, скрючившись рахитом, и что-то читает, заслонив список от ветра.

— Ты спятил. — Пробормотал предводитель.

Корднак не ответил.

— Что ты там читаешь?.. Летописи Бэрила?

Корднак повернулся к нему.

— Нет. Ты же мне их не дал. Это твоя речь Ирм. Перечитываю. Сам за тобой записывал.

— Ты точно рехнулся…

— Почему? Очень взбадривает. Ты знаешь — как сказать о главном.

— Но ты ничего не помнишь.

— Почему это?

— А зачем ты тогда перечитываешь?

Корднак стал сворачивать список.

— Тебе кажется, что то, о чем ты говоришь просто. Ты намеренно говоришь об этом просто, дабы это все поняли. Но это… не просто. Совсем. Просто ты говорил, только когда рассказывал, как раздашь всем земли. Зачем покойника столько земли, сколько ты сулил? А когда говорил правду, то боялся что тебя не поймут, и часто не находил слов, почти отчаивался, и именно этим влюблял в себя людей. Правда не бывает простой, потому что всегда проще солгать. Хотя бы чуть-чуть, но солгать. А зачем лгать — никто не знает. Это никому не нужно, потому что ложь всегда заметна, и никогда не приносит того эффекта, которого от нее ждут. Но все равно мы предпочитаем лгать. Наверное, это из-за того, что мы хотим остаться в одиночестве, хоть в чем-то быть отдельно от других. Ложь возводит стены для этого. И мы полагаем, что это стены дома. Но это стены тюрьмы…

— Корт! Ложись спать, пожалуйста.

— И хуже всего то, что каждый почитает свою ложь своей особенной правдой. Мы верим своей лжи. А потому, когда пытаемся смотреть внутрь себя, то не видим ничего. Это страшно и мучительно. И из-за страха, что кто-то это увидит, мы продолжаем лгать, чтобы скрыть свою внутреннюю пустоту. Но правда-то в том, что внутри не пустота! Ты веришь в то, что люди внутри не пусты? Я это знаю, но… кажется тоже не верю.