Хроники Мировой Коммуны - [31]

– Ты попробуй хоть раз на романтическое свидание прийти без подруги и шокера, – ​посоветовала Ю. Токо, не выдержав, фыркнула, но тут же опомнилась:

– Так, какого хрена вы мне тут спектакль разыгрываете?

– ТИХО ВСЕМ!!! – ​вспомнив свою военную карьеру, заорала я. Кажется, подействовало. Набрав побольше воздуха, одной сплошной скороговоркой я выдала:

– На самом деле я являюсь секретным агентом тайной организации старых революционных борцов, занятых спасением мира. А теперь заткнитесь, пожалуйста и дайте раскрыть нормально тему, хорошо?

К концу войны КОРД, как все похожие организации, созданные в отчаянных условиях и в отчаянные времена, имел самые широкие полномочия и функции – ​от внешней разведки до борьбы с бандитизмом и спекуляцией. После учебки меня, видимо, из-за имени, хотели распределить в «кавказский отдел» – ​проблема территорий бывшего Имарата, где власть захватили левые националисты вроде «детей Зелимхана», где коммунисты все еще не восстановили численность и влияние после резни, устроенной исламистами в самом начале войны, становилась все острее, в специалистах по Кавказу все заинтересованные ведомства испытывали большую потребность, но в моем случае ошибка разъяснилась достаточно быстро. Когда я рассказала на комиссии по распределению, что мое знание региона ограничивается дюжиной азербайджанских слов, что, несмотря на вопиюще неславянский профиль, я являюсь «человеком русской культуры» в гораздо большей степени, чем известный семинарист, интерес ко мне сразу поугас. Словом, отправилась я домой, в Белгород, работать в отделе по борьбе с политическим бандитизмом.

Формально преступность делилась на обычную, заурядную, и «политическую» – ​ту, что питала подпольные контрреволюционные организации. Первой занималась криминальная милиция, второй – ​КОРД. На деле провести грань между ними было сложновато: имперские недобитки массово уходили в криминал, а уголовный мир, и до революции тесно связанный с фашистами, пропитался ультраправыми идеями, словно губка. Поэтому мы с городской криминальной милицией постоянно, что называется, сталкивались в дверях. Об этих конфликтах сегодня общество имеет представление исключительно с милицейской точки зрения: и в публикуемых мемуарах, и в детективных фильмах умным и расторопным милиционерам противопоставляются невежественные и самонадеянные кордовцы в ставших притчей во языцех кожанках, постоянно отбирающие себе почти раскрытые дела, срывающие ответственные операции и упускающие опасных преступников благодаря вопиющей некомпетентности. Прямо как в старых боевиках – ​умный коп из NYPD или LAPD и тупые федералы в пиджачках, вечно сующие нос не в свое дело. Понятно, что реальная картина наших взаимоотношений была куда сложнее, но после произошедшего в мае пятьдесят девятого года на КОРД стало возможным вешать и не таких собак.

К середине пятидесятых поражение контрреволюции в мире стало особенно очевидным и убедительным. Надежды на помощь заграницы у нашего имперского подполья рухнули окончательно. И именно в этот момент в разлагающейся и отчаявшейся контрреволюционной среде стали популярны идеи тотального террора против национальных и гендерных меньшинств в Коммунах как средства очищения человечества и призыва к угнетенным белым европейцам мобилизоваться и бороться. По Коммунам прокатилась волна столь же страшных, сколь и бессмысленных терактов. Объекты для атаки выбирались самые разные: центры реабилитации жертв семейного насилия, клубы квир-культуры, кварталы компактного проживания выходцев из Средней или Юго-Восточной Азии, главное для них было – ​от акции к акции увеличивать количество жертв, сеять панику бессмысленной жестокостью. В этих условиях КОРД решил коренным образом менять стратегию борьбы: через внедренных в подполье и эмиграцию агентов продавливалась идея о бессмысленности и вреде террора в деле борьбы с коммунизмом, но для того, чтобы подобная точка зрения возобладала, необходимо было создать имперцам другую перспективу, дать свет в конце тоннеля. Так возникла идея операции с неоригинальным названием «Картель».

Операция эта представляла собой первоначально создание сети фальшивых имперских организаций для вовлечения в них настоящих контрреволюционеров и подрыва влияния террористов. Годами велась строжайше засекреченная игра, без пощады уничтожались сторонники террора, и одновременно умеренных лидеров имперцев опутывали, словно паутиной, иллюзиями о неуклонном росте числа противников коммунизма, о тайных дружинах, готовых выступить в любой момент с оружием в руках, о проникновении контрреволюции в руководящие учреждения Коммун. Для эмиграции составлялись подробные аналитические записки, в которых объективные трудности послевоенного восстановления промышленности объяснялись организованным саботажем. Создавалась фактически параллельная реальность, в которой власть Коммун держалась непонятно на чем, ибо население их с каждым днем все больше начинало любить бога, традиционные ценности и свободное предпринимательство. Неадекватное представление имперцев о происходящем в стране давало определенные возможности контроля и манипуляции подпольем и во всяком случае операция позволила остановить волну насилия – ​это для КОРДа и означало выполнение программы-минимум.