Хроники Маджипура - [66]

Страх, неуверенность, ощущение вины и стыд следовали за ним по пятам из города в город, пока он ехал по склонам Горы.

Знакомые растянутые пригороды гигантского Сти принесли некоторое успокоение. Скоро он будет дома, в безопасности. С каждым днем, приближающим его к Сти, Халигейн чувствовал себя спокойнее. Могучая река, чье имя дало название городу, с поразительной скоростью несла свои воды вниз по склону Горы. Отполированные фасады зданий Речной Стены взметнулись ввысь на сорок этажей и протянулись на несколько миль. Мост Кинникена, Башня Тимина, Поле Мощей. Дома! Вся живительная сила Сти кипела вокруг и успокаивала, пока он ехал от центральной станции в свой пригородный район.

Здесь, в величайшем городе Маджипура, процветающем благодаря тому, что здесь родился нынешний Коронал Лорд Кинникен, он был в безопасности от последствий неосознанного поступка, совершенного в Вугеле.

Халигейн обнял жену, двух дочерей, крепкого сына. Они видели его усталость и относились с преувеличенной нежностью, словно за время поездки он стал хрупким и бессильным. Ему принесли вина, трубку, шлепанцы, домашние суетились вокруг, излучая любовь и доброту, ничего не спрашивали о поездке, зато болтали о местных сплетнях. В конце концов, он сказал сам:

– Думаю, мы с Клеймом сработаемся. У меня есть причины так считать.

Он сам почти верил в это.

Можно ли связать убийство с ним, если он держится спокойно и непринужденно? Он сомневался, что кто-либо видел падение Клейма. Конечно, для властей несложно установить, что они с Клеймом согласились встретиться в Вугеле – на нейтральной почве – и обсудить деловые разногласия, но что это доказывает? "Да, я виделся с ним в какой-то таверне у реки, – может сказать он. – Мы закусили, довольно много выпили, потому что пришли к взаимопониманию, а потом я уехал. Должен заметить, он еще стоял на ногах, когда я уходил. Видимо, бедняга Клейм, напившись мулдемарского вина, сильно высунулся из окна, любуясь какой-нибудь красавицей, проплывавшей мимо на лодке… Нет, нет, нет! Пусть предполагают они. Мы встретились, пообедали, заключили соглашение, а потом я ушел, – ничего больше. Кто может доказать, что все было не так?

На следующий день он вернулся в свою контору и занялся делами, будто ничего необычного в Вугеле не произошло. Он не мог себе позволить такую роскошь, как угрызение совести о совершенном преступлении.

Дела шли неважно, в кредитах ему было отказано, он был близок к банкротству. И все это сделал Клейм.

Не думать о Клейме было трудно. В последующие дни его имя постоянно всплывало в связи с делами, и Халигейну с трудом удавалось скрывать свою реакцию. В торговом мире все понимали, что Халигейн борется из последних сил, и выражали сочувствие. Это поддерживало. Зато почти каждый разговор вертелся вокруг Клейма, его скупости, беззакония в сделках и мстительности, постоянно выводя Халигейна из себя. Это имя звучало как выстрел. «Клейм!» – и он цепенел. «Клейм!» – и щеки его дергались. «Клейм, Клейм!» – он прятал руки к за спину, словно они несли ауру убийства.

Часто он ловил себя на мысли, будто в минуту усталости говорит какому-нибудь клиенту: «Знаете, я убил его – выбросил в окно, когда был в Вугеле». Как легко эти слова могут сорваться с его губ, если только чуть-чуть расслабиться!

Халигейн подумывал о паломничестве на Остров Сна ради очищения души, но только позже, не сейчас, а пока отдавал каждую минуту делам, иначе предприятие могло полностью обанкротиться, и семья его впала бы в нищету.

Иногда он думал о признании и о том, удастся ли ему договориться с властями, чтобы ему позволили искупить вину, не прерывая деловой деятельности. Может быть, штраф? Хотя, какой штраф он в состоянии заплатить теперь? Да и оставят ли его в покое так легко? В конце концов, он так ничего и не решил, только постарался хоть ненадолго выбросить убийство из головы и полностью отдаться работе.

А затем начались сны. Послания.

Первое пришло в ночь стардей, на второй неделе лета, и было мрачным и болезненным. Глубокой ночью он видел уже третий сон, после которого сознание обычно начинает постепенно пробуждаться к рассвету, как вдруг обнаружил, что идет по полю светящихся желтых зубов. В болотном, каком-то сером воздухе висела вонь, и клейкие, тягучие пряди сырого мяса свисали с неба, касаясь щек и рук, оставляя липкие следы, пылающие и пульсирующие. В голове звенело. Грубая тишина враждебного послания заставляла думать, будто мир растянут в невероятное далеко туго натянутыми струнами, и где-то за ним слышится глумливый хохот. Небо опалял нестерпимо яркий свет.

Халигейн пересекал чашечку гигантского «ртового», одного из самых отвратительнх плотоядных чудовищ флоры далекого Цимроеля. Несколько таких растений он видел однажды на выставке диковин в Палате Кинникена, но те были всего трех-четырех ярдов в диаметре, а это оказалось величиной с целый пригород. Он угодил в самый центр дьявольской сердцевины и бежал так быстро, как мог, чтобы не свалиться на эти немилосердные скрежещущие зубы.

Значит, вот как оно будет, подумал он, скользя над сном и холодно обозревая картину. Это первое послание, и Король Снов будет мучить меня и дальше.