Хроники Конца Света 1-B - [34]

Саяма взял и открыл доклад.

Синдзё заглянула в его содержимое со стороны. Он перечислял расчеты общего количества уничтожения, используя написание, избегавшее любой опасной терминологии. Каждый раз, когда Саяма переворачивал страницу, Синдзё могла осмыслить образ разрушения, описанного внутри.

Центральная улица Артона была разбита, вместе с украшениями для фестиваля в небольшом парке: 38 погибших.

В 3-м Районе Этоса находилась деревянная школа, но она была раздавлена вместе с людьми, что нашли убежище внутри: 91 погибший.

Предупреждение об эвакуации так и не достигло 3-го сектора перепланировки, и деревня родоначальников была ликвидирована, ведь они не знали, что произошло: 46 погибших.

К тому же, перечислялись повреждения домов в нескольких секторах или на природе, потеря активов и скота, и выводилась стоимость потерянной земли. Это все было просчитано, чтобы вычислить окончательную сумму за ущерб.

— После преобразования в валюту философских камней, UCAT должно содержать эту резервацию 7022 года. Мы прожили тут 60 лет, таким образом, остается еще 6962 года. Обменять этот долг на одного человека и меч звучит для меня как хорошая сделка.

Это абсурд, подумала Синдзё, сглотнув.

Чтобы Фасольт не заметил ее внутреннюю панику, она медленно повернула взгляд на Саяму. Она обнаружила, что Саяма, как и раньше, молчалив и невозмутим.

Что он теперь будет делать? Подумала она.

И ее посетила еще одна мысль.

Она припомнила, что Фасольт сказал, когда он сломал мобильный телефон:

«Ты решил дать знак, чтобы снимать меня сбоку».

Она не понимала, что он этим подразумевал. Такую роль ей вовсе не поручали.

Но пускай она и не понимала, Синдзё знала, что всё развивается. И еще она знала, что у Саямы наверняка есть какой-то план.

●

Саяма глядел на Фасольта.

Фасольт взирал на него уже некоторое время. С этой мыслью парень заговорил:

— Устанавливать конкретную цену человеческим жизням — еще одна вещь, которую я не желаю делать.

— Если подобное необходимо для переговоров, мы воспользуемся этим в качестве оружия.

— И таким образом, Вы требуете жизнь человека вместо денег?

— Требуем? Нет. Моя роль тут заключается лишь в том, чтобы предоставить тебе возможности. Это твоя роль — выбирать, Саяма Микото. Я предоставил тебе способ выплаты репараций за ущерб. Теперь тебе решать, заплатишь ли ты за ошибки своих предков семью тысячами лет расходов, или передашь нам этого человека и Грам.

— И если я его передам, я бы определял цену человеческой жизни?

— Да, так и есть. Мы бы заготовили иной путь, но ты бы выбрал этот, потому что ты не можешь заплатить. Нам бы это в любом случае не повредило.

Саяма задумался. Согласно Ооширо, не было возможности увеличить ежегодное обслуживание резервации даже на 20%. Это означало, что сверх каких-либо возможностей выплатить долг стоимостью в семь тысяч лет прямо сейчас. И вот почему он задал следующий вопрос.

— Жизни Зигфрида и Грама в самом деле такие ценные?

— В самом деле.

— Вот как, — Саяма подхватил контракт и лежащий перед ним чехол с печатью. — Синдзё-кун, передай мне ручку из грудного кармана моего пиджака.

— О, сейчас.

Синдзё вытащила серебряную шариковую ручку, и протянула ее парню.

Саяма перевернул договор и, используя обложку доклада о расследованиях в качестве стола, что-то написал. Он поставил штамп под написанным, воспользовавшись печатью, вытащенной из чехла, и поместил контракт перед Фасольтом.

— Если Вы хотите чего-то такой немыслимой стоимости, как насчет того, что мы разрешим это вот так?

Все глянули на заднюю часть контракта.

Синдзё сглотнула, Фасольт сжал кулаки, а Ооширо горько улыбнулся.

Саяма прочел то, что он только что написал на задней части контракта.

— Семь тысяч лет следует добавить к нынешнему долгу в семь тысяч лет. Взамен, мы покупаем полудракона Фасольта и все его права… Это не должно вызвать проблем у всех, кто дает денежную цену человеческим жизням.

●

— Ты покупаешь своего оппонента в переговорах?! — взревел Фасольт.

Повеял ветер и всколыхнул волосы Саямы, но он проигнорировал его и произнес.

— Если подобное необходимо для переговоров, мы воспользуемся этим в качестве оружия. Это Ваши слова. И я верю, что мы согласились с этой точкой зрения. …Вы попросили меня продать чью-то жизнь, если я не смогу заплатить, — он горько улыбнулся. — Но это так же означает, что я могу купить чью-то жизнь, если я могу заплатить.

— …

— Мы заплатим то, что необходимо. Не важно, сколько лет на это уйдет, кто может пострадать, и даже если вы откажетесь. Так позвольте же сказать мне это: вы можете думать, что у вас всех есть гордость, но на деле ваш дух как у бедных рабов.

— Рабов? Ты зашел слишком далеко, абориген.

— Абориген? Вы определенно эволюционировали. Я скучаю по денькам, когда вы звали нас желтыми обезьянами, — горькая улыбка Саямы расширилась. — Фасольт, позволь мне тебе объяснить, что мы на самом деле за раса. Мы японцы, «экономические животные». Когда дело доходит до денег, нам нечего бояться. Долг? Нам просто нужно поднакопить. Правительство? Оно работает на деньги. Обиды? Не более чем предрассудки бедняков. Теперь, Фасольт, за четырнадцать тысяч лет мира своих товарищей, ты будешь принадлежать нам. И позволь мне добавить: ты физически останешься с 1-м Гиром, но как наше владение, — он кивнул, — ты отзовешь все свои требования. Не нужно опускать голову. Раз мы тебя купили, ты теперь наш товарищ. Мы имеем на это право. Именно ты завел разговор о покупке человеческих жизней, чего мы раньше не делали никогда.