Хроники Фирнберга - [17]

— Переговоров.

Грифон подобрался поближе, все еще оставаясь в недосягаемости от моих когтей.

— Может быть вы меня одолеете, но подумай сам, — начал я, пытаясь воззвать к здравомыслию грифоньего командира, — прежде чем вы меня убьете, я успею убить и покалечить много ваших. Тебе придется хоронить друзей или самому навсегда лишиться возможности летать… ведь ты, я знаю, пойдешь в бой вместе с первыми.

— Я не боюсь. И никто из нас не испугается боя с тобой, — грифон откликнулся и это было хорошим знаком. Главное, что с ним можно говорить, а возможность говорить — это первый шаг к тому, чтобы договорится.

— Подумай о детях, которые будут плакать по погибшим родителям. Неужели тебе не жалко твоих друзей?

— Чтож, это конечно меня не радует, но такова судьба воинов. С чего это ты, ящер, начал жалеть грифонов?

— Кто же их пожалеет еще, если командиру безразлична их судьба? — послал я ему упрек. — А я всегда щадил жизни твоих бойцов.

Грифон наверху нахмурился.

— Но мы не можем отпустить тебя. Не надейся на это. Недопустимо, чтобы ты летал на свободе. Мы тебя остановим, даже если кому-то из нас придеться погибнуть.

— Погибшие будут в любом случае. И не один и не два. Ты сам понимаешь. Но, если вы пообещаете достойно обращаться со мной, я сдамся вам в плен. И никто не погибнет. Но ты должен поклясться, что не причинишь мне вреда.

— Ты сам сдашься? — поразился пернатый.

— Это лучше, чем быть убитым, хотя я разорву перед этим пять-шесть грифонов.

— Шесть не получится, — уверенно возразил темнокрылый грифон.

— Ну, ладно, пять. С половиной.

— С какой половиной? — возмутился грифон моим расчетам.

— Главное, чтобы этой половиной не стал ты.

Пернатый вздрогнул.

Грифоний командир был несколько удивлен так легко доставшейся ему победой. Ведь он ожидал отчаянной драки с загнанным в угол разьяренным летающим ящером. И несмотря на присущую грифонам отвагу, холодок смертельного страха щекотал и его живот.

Я терпеливо ждал пока мне делали намордник из связанных цепей. Сначала хотели связать и ноги, но кто меня тогда потащит? Пришлось пообещать, что не попытаюсь драться или бежать, поскольку бежать по земле от летающих грифонов бесполезно.

Грифоны не знали, что делать с моими крыльями.

— Придется проткнуть в них дырки для веревки, чтобы связать.

— Нет, я это не позволю.

— А мы не можем допустить, чтобы ты шел с несвязанными крыльями. Кто удержит тебя, если ты захочешь взлететь? У нас не хватает веревки, чтобы примотать твои крылья поверху.

— Ну так слетайте за веревкой! Вы летающие или вам тоже уже кто-то крылья связал? А я подожду. Мне теперь спешить некуда.

Грифоний командир нервничал, но все равно послал одного из своих воинов за веревками. Возможно он не очень упорствовал с желанием продырявить мне крылья, потому, что ему, как крылатому самому была ненавистна идея так калечить летающее существо.

Наступала самая напряженная стадия моего пленения. Кому-то надо было одеть на меня намордник, а потом обвязать крылья веревкой.

Сначала мне приказали опустится на землю, сверху напрыгнули несколько грифонов, крылья приказали развернуть и на каждом повисли по два грифона, прижав их к земле. Один запрыгнул на шею и рискуя поранится об шипы, схватил меня за рога и попытался всем своим весом пригнул мою голову. Нашелся храбрец, который подошел спереди держа в лапах связанные цепи.

— Тебе страшно, — констатировал я, втянув воздух.

— Страшно, — честно согласился взъерошеный пернатый. — Но ты попался.

— Не затягивай сильно, а то я не смогу говорить.

— Вот и прекрасно, — откликнулся командир. — Ты и так слишком много говоришь.

— А если ваши знатные захотят меня допросить?

Вскоре на морду мне одели цепи, для надежности привязав их к рогам.

Но это было еще не все. Меня заставили приподняться и прижать крылья пока их приматывали связанными веревками. Для того, чтобы надежнее затянуть одному грифону пришлось полезть мне под брюхо. А ведь мои лапы были пока свободны. Если я полосну грифона когтями, то это совсем не то, если меня захочет поцарапать он, учитывая разницу в толщине шкуры.

Грифоны были напряжены и явно нервничали.

Но я вел себя послушно. И вскоре процессия двинулась по дороге к городу.

Я шел в центре, медленно переставляя стреноженные лапы, а по боками за веревки и цепи меня придерживали грифоны. Пара пернатых постоянно находилась в воздухе. Эти готовы были сразу бросится сверху, если я попытаюсь вырваться.

Мы шли довольно быстро по человеческим меркам, потому, что даже если я иду медленно, то благодаря длине лап человеческим стражникам, тащившимся позади, приходилось поспешать.

Меня вели под конвоем в город.

Надо признать, что когда идешь пешком, да еще в плен, то путь становится невероятно длинным. Но я шел, оставляя на пыльной глинистой дороге отпечатки когтистых лап.

Я заранее знал какое место выбрали для моего заключения. Южные ворота Фирнберга вели не в сам город, а на отгороженный крепостной стеной пустырь между городом и сторожевым замком, это пространство — необходимая часть обороны. Каждый смыслящий что-то в осаде городов знает, что если вы хотите защитить город с помощью замка, то замок должен быть отделен от города.